Benjamin (Fedchenkov)

The future metropolitan was born into a pious Orthodox family ^[5] . Father - Afanasy Ivanovich Fedchenkov (circa 1850 - October 28, 1918 ) ^[6] - from a family of landless serfs Ivan Ilyich and Natalia in the estate of the landowners Baratynsky in Smolensk province . In his teens, he was, like a good scribe, sent by the Baratynskys to their estate in the Tambov province, where he later served as a clerk. ^[7]

Mother - Natalia Nikolaevna (circa 1858 - 1864 - December 29, 1928 ) ^{[8] [9]} , nee Orzhevskaya. The daughter of deacon Nikolai Vasilievich, whose father (great-grandfather of Lord Veniamin) was also a deacon. The mother of Natalia Nikolaevna, Nadezhda Vasilievna, is the daughter of a deacon who served in a parish adjacent to the parish of Father Vasily Orzhevsky. ^[10]

The family - father, mother, six children and grandmother Nadezhda Vasilievna - lived poorly, sometimes on the verge of poverty. ^[11] Despite material difficulties, Bishop Benjamin subsequently recalled childhood as one of the brightest and most joyful periods of his life. ^[12] The situation in the family was friendly; through the efforts of the parents, first of all, of the mother, who reached complete renunciation, ^[13] three children, including Ivan, received higher education , three others - secondary. ^{[14] [4] [15] [16]}

Ivan received his primary education in the family, at the age of six he was able to read, write and count. He was immediately admitted to the second grade at a zemstvo school in a neighboring village, and graduated from it at the age of nine. Since nine-year-old students were not allowed to take final exams, Ivan Fedchenkov spent another year individually studying with the teacher, and also helped teach other students. After receiving a certificate of completion of school, in 1891 he entered the county school of the city of Kirsanov . Having not finished the last year of study, in 1893 he passed exams at the Theological College of the city ​​of Tambov . ^{[17] The} theological education of the future metropolitan lasted about 15 years ^[18] : the Tambov Theological School (1893-1897), the Tambov Theological Seminary (1897-1903), the St. Petersburg Theological Academy (1903-1907; Archbishop Sergius (Stragorodsky) held the post of rector. ) and Bishop Sergius (Tikhomirov) ). ^{[19] [4] [9]}

On November 26, 1907, Ivan Fedchenkov was tonsured a monk with the name of Benjamin in honor of the holy martyr deacon Benjamin of Persia . The tonsure was performed by the confessor of the future metropolitan, Academy inspector Archimandrite Feofan (Bystrov) ^{[9] [15]} .

On December 3, 1907, the monk Veniamin was ordained hierodeacon by Bishop Sergiy Tikhomirov of Yamburg, who at that time held the post of rector of the St. Petersburg Theological Academy , and on December 10 in the Trinity Cathedral of Alexander Nevsky Lavra was ordained in hieromonk Metropolitan Anthony (Vadkovsky) ^{[4] 15] [20]} .

After graduating from the Academy in 1907 with a master's degree, hieromonk Veniamin was left a professor scholarship holder in the Department of Bible History ^{[15] [21]} . Later ^{[22] he} was appointed personal secretary of the Archbishop of Finland and Vyborgsky Sergius (Stragorodsky) , and also served as ^[23] associate professor of the St. Petersburg Theological Academy in the department of pastoral theology , homiletics and asceticism . ^{[24] [15] [20]} In 1911 ^[25] hieromonk Veniamin was appointed inspector of the St. Petersburg Theological Seminary, and at the end of the same year he was rector of the Taurida Theological Seminary. ^{[26] [21] [27]} On December 26, 1911, Archbishop Sergius in Vyborg was elevated to the rank of archimandrite . ^{[28] [15]} On August 26, 1913, Archimandrite Veniamin was appointed rector of the Tver Theological Seminary and remained in this post until 1917 inclusive. ^{[29] [20] [21]} combined the duties of the rector with the posts of the chairman of the diocesan school council and the missionary committee, and the editor of the Tauride Diocesan Bulletins. He was awarded the Order of St. Anne of the 2nd degree ^[15] .

In 1904-1908, hieromonk Benjamin met three times with St. right John of Kronstadt , at the same time once served with him at the liturgy . Meetings with John of Kronstadt and, first of all, his services made a deep impression on Fr. Benjamin. Throughout his subsequent life, Metropolitan Benjamin respected Fr. John turned to his legacy and dedicated a number of his creations to him (“Father John”, “Feat of Reverend”, “Father John of Kronstadt” and others).

In the academic and subsequent years until the October Revolution about. Benjamin communicated with many Orthodox ascetics, including the revered Valaam elder Nikita, the elder of the Gethsemane monastery at the Trinity-Sergius Lavra hieromonk Isidor (Kozin), Rev. Alexy (Solovyov) Zosimovsky, Rev. Herman (Gomzin) Schimeguimen Zimiyogimod Zimiyomin and Zimiyogutom old men .

While in Tver , Archimandrite Benjamin personally observed the events of the February Revolution . ^{[30] [9]} Between February and October 1917, Father Benjamin visited Petrograd , Moscow , Kharkov , went to the Crimea for treatment. ^[31] In the summer of 1917, at the Diocesan Congress in Tver, from the curia, the "clerks" ( clergy ) were elected a delegate to the Local Council of the Orthodox Russian Church of 1917-1918. ^{[32] [15]}

He took part in the Local Council , being a supporter of the restoration of the Patriarchate ^[1] . With a group of peasants from peasants, he opposed an increase in the number of reasons for church divorce. ^{[33] [9]}

During the October Revolution in Moscow, together with Archbishop Kirill (Smirnov) and his cell-man, he witnessed the tragedy that broke out during the struggle for the Kremlin between the cadets and the Bolsheviks . After the Kremlin occupied the cadets, as Bishop Veniamin recalled, machine-gun fire was fired at one of the Kremlin towers (probably Troitskaya ) against the cadets and captured soldiers. There were many killed and wounded, Archimandrite Benjamin and his companions, who were near the Trinity Gate, remained alive by a lucky chance. ^[34]

On September 10, 1917, the teaching company of the Taurida Theological Seminary was elected to the post of rector of the seminary on a competitive basis out of 10 applicants ^[35] .

In 1918, Archimandrite Veniamin participated in the All-Ukrainian Church Council in Kiev , being elected from the Tauride Diocese for three chicken : teachers of theological educational institutions, monasteries and as appointed deputy diocesan bishop in case of absence of the latter.

Despite pressure exerted on the participants in the Council by nationalist circles, including threats of physical violence ^[36] , the Council rejected the idea of autocephaly of the Orthodox Church in Ukraine . Thanks to the firm position of most laity and clergy , including about. Veniamin, who spoke at the Council and took part in the development of its resolutions, the Council approved the canonical unity with the Patriarch of Moscow and all Russia and the autonomous status of the Orthodox Church in Ukraine as part of the Russian Orthodox Church. Adopted by the All-Ukrainian Church Council, the “Regulation on the Provisional Higher Church Administration of the Orthodox Church in Ukraine” was approved in September 1918 with a number of clarifications by the All-Russian Local Council in Moscow.

On Sunday , February 10 (23), 1919 ^[37] in the Intercession Cathedral of the city ​​of Sevastopol, he was ordained bishop of Sevastopol , Vicar of the Tauride Diocese. The consecration was performed by Archbishop Dimitri (Abashidze) , who was served, among others, by the bishops of Chelyabinsk and Trinity Gabriel (Chepur) , Mstislavsky Varlaam (Ryashentsev) , Kamchatsky Nestor (Anisimov) . ^{[38] [4] [20]}

He participated in the revival of the Religious and Philosophical Society that existed in Crimea since the 1910s , the activity of which ceased over time. Bishop Veniamin held the first meeting of the Tauride Orthodox Religious and Philosophical Circle (Renewed Society) as chairman on March 4 (17), 1919 , and subsequently made several presentations at the meetings of the circle. ^[39]

After the restoration of Soviet power in Crimea, Vladyka was arrested in June 1919 and kept in the cell of the Sevastopol Cheka . The formal pretext for the arrest was a photograph of an officer, a personal friend of the Bishop, who had died of typhus and was discovered by Bishop Benjamin. After 8 days of arrest and interrogation, Bishop Benjamin was released from prison. After the Crimea left the Red Army, two employees of the Sevastopol Cheka, including the officer conducting the interrogation of the Bishop, were arrested and sentenced to death. Having received a letter from them asking for intercession, Bishop Benjamin managed to obtain the abolition of the death penalty from the commandant of Sevastopol, General Vladimir Subbotin. Subsequently, Vladyka repeatedly appealed to General Peter Wrangel for pardon, until a special decree was issued prohibiting such appeals. Soon after White’s occupation of Crimea, Vladyka announced on his own initiative that he would join the White Movement .

On March 22 (senior article) of 1920, having received an offer to become the Commander-in-Chief of the Armed Forces of the South of Russia (FYRUR), General Wrangel arrived at Bishop Benjamin and the Archbishop of Poltava Feofan (Bystrov) present there. The general asked to express an opinion on whether he should take command. Both bishops gave a positive answer, after which Wrangel accepted the offer and was elected Commander-in-Chief.

In late March - early April 1920, Vladyka accepted P.N. Thus, Bishop Benjamin became the first bishop in more than 200 years and the only bishop to officially head the Russian military clergy - the bishop of the Army and Navy.

For the Church, both white and red, if only they are believers, are equally acceptable, and therefore, I, working with whites, do not leave the people.

- Sermon of Bishop Benjamin from the porch of the Alexander Nevsky Church, Sevastopol, 1920.

After Easter , March 29 ( April 11 ), 1920 , the first time went to the front for a closer acquaintance with the troops. Seeing the morale of the troops, Vladyka defined it as "dissolution of the spirit." In his reports to the Provisional Higher Church Administration in the South-East of Russia (VVTSU) and P.N. Wrangel, after returning to Sevastopol, Bishop Benjamin spoke of the white troops: “Our army is heroic, but it’s not baptized!” ^[40]

At the initiative of Bishop Benjamin, a draft decree banning swearing in the army was prepared and pre-approved by Wrangel. However, the Commander-in-Chief did not approve him because of dissatisfaction with such a measure by the senior officers of the Russian Army. He repeatedly went to the front, including the front line, and was under fire from the enemy.

Under the leadership of Bishop Benjamin, the newspaper Svyataya Rus was published (editor-in-chief, professor of the St. Petersburg Theological Academy Priest Neil Malkov). He worked to assist refugee priests and their families. He participated in the discussion of the land law being prepared at the direction of P.N. Wrangel, supporting the position of the commander in chief on the agrarian question.

The decree of the All-Ukrainian Higher Military Command Center, which included Bishop Benjamin, dated July 17, 1920 throughout the entire territory controlled by the troops of General Wrangel, appointed days of repentance - September 12, 13 and 14, 1920. These days, believers were ordered to worship and confession , liturgies were held in churches with lithium for those killed and in turmoil of the dead, requiem service , the service of the Mother of God, a service with the penitential canon of the Savior, the order of the exaltation of the Holy Cross. The churches read out a message prepared by Archpriest Sergiy Bulgakov and approved by the All- Russian Orthodox Church Council with an appeal to repentance and awareness of the spiritual component of current events and phenomena of popular life: persecution of the Orthodox Church, apostasy and indifference to the fate of Orthodox shrines, the murder of Nicholas II , fratricidal war, thirst for easy enrichment. The Message to the Orthodox Russian people was signed by Archbishop Dimitry (Abashidze) , Archbishop Feofan (Bystrov) and Bishop Benjamin (Fedchenkov). Archpriest Sergiy Bulgakov also prepared an appeal approved by the All- Russian Orthodox Church Center for an appeal to Orthodox Russian soldiers in the Red Army , spreading in various ways, including from airplanes. On the day of repentance on September 14, at the request of the All-Russian Higher Orthodox Church and P.N. Wrangel, the miraculous Kursk-Root Icon of the Mother of God was delivered to Sevastopol from the Balkans . In the future, the icon visited other cities of Crimea. Vladyka Benjamin took her to the front in his own carriage.

In November 1920, Bishop Benjamin, on the battleship General Alekseev, was evacuated from Crimea along with the remnants of the Russian Army and civilian refugees.

За годы вынужденной эмиграции владыка Вениамин посетил Турцию , Грецию , Болгарию , Югославию , Австрию , Венгрию , Чехословакию , Германию , Францию , Великобританию , Швейцарию , США и Канаду .

После прибытия беженцев в Константинополь епископу Вениамину вместе с его канцелярией (4 человека) была предоставлена небольшая комната на подворье одного из афонских монастырей.

Владыка вошёл в созданный генералом Врангелем «Русский Совет». Выступил одним из главных сторонников организации самостоятельной церковной жизни русских беженцев (первоначально митрополит Антоний склонялся к тому, что русские беженцы должны были перейти в юрисдикции тех поместных Церквей, на территории которых они оказались) и вошёл, наряду с митрополитом Антонием (Храповицким) , митрополитом Платоном (Рождественским) , архиепископом Анастасием (Грибановским) и архиепископом Феофаном (Быстровым) , в Высшее русское церковное управление на Юго-Востоке России, восстановленное в Константинополе 19 ноября 1920 года на борту парохода «Великий князь Александр Михайлович» (в декабре преобразовано во Временное высшее церковное управление заграницей — ВРЦУЗ).

29 ноября 1920 года Временное высшее церковное управление на Юго-Востоке России (в Константинополе) поручило ему вместе с архиепископом Анастасием провести переговоры с местоблюстителем Вселенского патриаршего престола митрополитом Прусийским Дорофеем о церковно-правовом статусе русских архиереев и беженцев на территории юрисдикции Вселенского патриархата. Грамотой от 2 декабря ^[41] 1920 года № 9084 Синод Патриархии признавал за оказавшейся на её территории частью Русской церкви право ограниченного внутреннего самоуправления.

На одном из заседаний ВРЦУЗ, вопреки намеченному регламенту , председательствующий митрополит Антоний единолично снял с повестки дня подготовленный по поручению ВРЦУЗ митрополитом Платоном доклад об отношении к инославным христианам; епископ Вениамин заявил протест, что вызвало резкое неприятие митрополита Антония.

Русский всезаграничный церковный собор в Сремских Карловцах

Постановлением ВРЦУ епископ Вениамин был назначен председателем комиссии по подготовке Всезарубежного церковного собора. Комиссией был подготовлен план проведения Собора и разослан в места проживания русских беженцев. Под руководством епископа Вениамина прошло собрание православного духовенства и мирян в Константинополе, на котором были выработаны предложения для предстоящего Собора. В частности, был предложен трёхступенчатый порядок принятия решений Собором (общее голосование, обсуждение средним духовенством, обсуждение архиереями) вместо предполагавшегося двухступенчатого (общее голосование, обсуждение архиереями). Владыкой были пресечены попытки политических деятелей, участвовавших в собрании, превратить его в трибуну для принятия политических резолюций.

На Русском всезаграничном церковном соборе, проходившем с 21 ноября по 2 декабря 1921 года ( см. статью Русская православная церковь за границей ) в Сремских Карловцах ( Королевство сербов, хорватов и словенцев ), предложенный собранием мирян и духовенства в Константинополе порядок принятия решения был отклонён политиками и другими делегатами крайне правых убеждений, составлявшими большинство мирян на Соборе, при последующем согласии с ними большинства архиереев.

На Соборе епископ Вениамин последовательно выступал с церковных позиций, против превращения Собора в политическое мероприятие. Владыка выступил в защиту Михаила Родзянко , которого требовали удалить с Собора правые делегаты, выступил против использования панихиды по семье Николая II в политических целях. Под руководством епископа Вениамина были подготовлены приветственное обращение к Русской Армии генерала Врангеля и «Основные тезисы обличения лжеучений социализма».

При обсуждении послания «Чадам Русской Православной Церкви в рассеянии и изгнании сущим», в котором содержался призыв к восстановлению в России монархии Романовых , епископ Вениамин выступал против послания как политического и представляющего потенциальную угрозу для Церкви в России. Монархисты Н. Е. Марков и Т. В. Локоть безрезультатно пытались привлечь епископа Вениамина на свою сторону. Он подписал — в числе 34 делегатов — заявление о невозможности принятия церковным Собором документа политического содержания.

Перед концом, по предложению члена Собора Н-ва, мне, как главному инициатору и организатору Собора, пропели многолетие… Но я глубоко раскаивался, что создавал его… Конечно, самая идея была совершенно правильна и необходима, но её испортили политические страсти людей.

— Митрополит Вениамин (Федченков). «На рубеже двух эпох».

После получения в Сремских Карловцах Указа Патриарха Тихона и соединённого присутствия Священного синода и Высшего Церковного совета (№ 347 от 05 мая 1922 года) об упразднении ВРЦУ епископ Вениамин единственный из находившихся за границей и входивших в ВРЦУ архиереев принял указ к исполнению. В связи с отказом ВРЦУ и лично митр. Антония (Храповицкого) подчиниться Указу Патриарха подал митр. Антонию письменный протест. Кроме того, владыка Вениамин отказался поддержать «секретные постановления» архиереев о том, чтобы не принимать распоряжений Патриарха, если архиереям они «покажутся несвободными», а также о поддержке великого князя Николая Николаевича (в противовес генералу Врангелю). ^[42]

После этих событий епископ Вениамин, оставаясь Епископом армии и флота, удалился в 1922 году в монастырь Петковица (назван в честь великомученицы Параскевы-Пятницы ) близ города Шабац в Сербии . За время проживания в монастыре владыка собрал более 20 человек братии, наладил монастырскую жизнь и лично живописал серафимов на стене главного храма обители ^[43] .

Миссионерская деятельность в Карпатской Руси

В 1923 году архиепископ Пражский и всея Чехословакии Савватий (Врабец) пригласил владыку Вениамина для помощи в миссионерской деятельности и окормлении православных приходов Карпатской Руси . Владыка Вениамин ушёл с поста Епископа армии и флота и осенью 1923 года стал викарием архиепископа Савватия в Карпатской Руси, в связи с чем Архиерейский Синод РПЦЗ постановил считать его в юрисдикции Константинопольского Патриархата, «которому подчинена вновь образованная Карловацкая архиепископия» ^[44] .

Епископ Вениамин участвовал в первом съезде русской студенческой христианской молодежи в Прешове , проходившем с 1 по 8 октября 1923 года и положившем начало Русскому студенческому христианскому движению (РСХД) .

Миссионерская деятельность владыки в Закарпатье продолжалась около восьми месяцев, за это время число приходов Константинопольской Патриархии в Карпатской Руси увеличилось там с 21 до 42. В поездках по Карпатской Руси владыка неоднократно, из-за отсутствия православных храмов, устраивал богослужения на открытом воздухе, в том числе — зимой на снегу. Проживал у местных жителей в Мукачеве . После того как у владыки закончились средства, пищу ему и хозяевам дома носила жена православного священника, служившего в одном из сёл Мукачевского округа .

Наблюдая положение карпатороссов , владыка написал через губернатора округа доклад, адресованный правительству Чехословакии , о дискриминации русского населения в Закарпатье . Деятельность епископа Вениамина в Карпатской Руси встречала препятствия со стороны чехословацких спецслужб , в частности, ему запрещалось посещать сёла. Кроме того, дом в Мукачеве, где он проживал, был подвергнут обыску. Несмотря на запреты и оказываемое давление, владыка продолжал миссионерскую деятельность до мая 1924 года, когда, несмотря на протесты духовенства, епископ Вениамин был выдворен из Чехословакии. Причиной послужило требование Королевства сербов, хорватов и словенцев, связанное с наличием в Закарпатье приходов Сербской православной церкви и возможностью возникновения осложнений в отношениях между Королевством сербов, хорватов и словенцев и Чехословакией.

После высылки из Чехословакии епископ Вениамин вернулся в Сербию и вновь поселился в монастыре Петковица. Осенью 1924 года он был назначен законоучителем и духовником в Донской кадетский корпус в городе Билеча , где пользовался большой любовью воспитанников ^[45] . Несмотря на давление руководства корпуса, владыка отказался совершать церковное поминовение самоубийцы А. М. Каледина в годовщину его смерти 11 февраля 1925 года, чем спас от суицида одного из преподавателей корпуса.

Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже

Летом 1925 года о. Вениамин по приглашению митрополита Евлогия (Георгиевского) приехал в Париж ; исполнял обязанности инспектора в Свято-Сергиевском православном богословском институте . Преподавал пастырское богословие, литургику , сектоведение , славянский язык и Священное Писание Ветхого Завета .

В июне — июле 1925 года посетил Великобританию в связи с празднованием 1600-летия Первого Вселенского Собора .

Был приглашён на Зарубежный съезд части русской эмиграции (проходил с 4 по 11 апреля 1926 года в Париже), но отказался от участия, считая его проведение бесполезным и надуманным.

В 1926 году принял решение о возвращении в Россию. С согласия митрополита Евлогия обратился в советское торгпредство в Париже с запросом. При этом на требование советской стороны осудить Белое движение владыка ответил отказом, заявив, что лишь согласен признать советскую власть. Из Москвы был получен положительный ответ и указание выдать епископу Вениамину визу для въезда в СССР. За несколько часов до намеченного оформления документов на въезд владыка Вениамин получил срочное письмо от митрополита Евлогия, в котором последний умолял его не ехать в СССР, поскольку, по мнению митрополита Евлогия, этот поступок мог иметь непредсказуемые последствия в среде белоэмигрантов . Епископ Вениамин отказался от возвращения, о чём в дальнейшем, по его словам, сожалел.

В конце 1926 года выехал в Королевство сербов, хорватов и словенцев. Находясь в городе Бела Црква , был назначен законоучителем Крымского кадетского корпуса , начальником Богословско-пастырских курсов и стал настоятелем в русском приходе. 21 февраля ст. Art. 1927 года рукоположил в иеромонахи будущего архиепископа Иоанна (Шаховского) .

Летом 1927 года третий раз удалился в монастырь Петковица.

Находясь в Петковице, епископ Вениамин получил известие о Послании Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного при нём Патриаршего Священного Синода Православным Архипастырям, Пастырям и пасомым Московского Патриархата от 29 июля 1927 года (так называемая «Декларация митрополита Сергия» ). Кроме того, направленный митрополиту Евлогию указ митрополита Сергия (Страгородского) № 95 от 14 июля того же года предлагал тому и чрез его посредство всему заграничному духовенству дать подписку о политической лояльности советскому правительству. Отказавшиеся дать такую подписку подлежали увольнению из клира Московского Патриархата.

С целью решения для себя вопроса о присоединении или неприсоединении к «Декларации» отслужил с 15 сентября по 24 октября 1927 года сорок литургий, записав свои сомнения, размышления и выводы в дневник, известный как «Святый Сорокоуст».

10 ноября 1927 года епископ Вениамин дал подписку о лояльности (наряду с митр. Евлогием, который, однако, сопроводил свою подписку существенными оговорками), направив следующее послание митрополиту Сергию: «<…> даю обещание Православной Высшей Церковной Власти, что буду пребывать в повиновении ей, принимая к руководству и исполнению все её церковные указы и распоряжения, какие во имя и для блага Святой Православной Церкви будут издаваться; и обязуюсь согласовать с ними своё поведение за-границей» ^[46] .

По его просьбе митрополит Сергий разрешил ему увольнение на покой в скит св. Саввы Сербского близ сербского монастыря Студеница .

В 1929 году по просьбе епископа Шабацкого Михаила (Урошевича) вернулся к настоятельству в монастыре Петковица, но осенью вновь был вызван архиепископом Евлогием , бывшим тогда в юрисдикции Московского Патриархата, в Париж для возобновления преподавательской деятельности в Свято-Сергиевском институте , вновь заняв должность инспектора и преподавателя.

После увольнения 10 июня 1930 года митрополитом Сергием Евлогия от управления русскими церквами в Западной Европе и поручения 24 декабря того же года временного управления церквами Московского Патриархата в Западной Европе митрополиту Литовскому Елевферию (Богоявленскому) , в отличие от большинства клириков и паствы митрополита Евлогия, епископ Вениамин остался верным московскому Патриаршему Синоду (вновь оказавшись единственным русским архиереем в Западной Европе, занявшим такую позицию) и был вынужден покинуть Свято-Сергиевский институт (митрополит Евлогий в феврале 1931 года с большей частью паствы был принят в юрисдикцию Константинопольского Патриархата ( См. статью Западноевропейский Экзархат русской традиции ).

Трёхсвятительское подворье в Париже

В марте 1931 года вместе с небольшой группой эмигрантов, оставшихся верными Московскому Патриархату, епископ Вениамин провёл епархиальное собрание, на котором было принято решение о создании прихода в честь трёх Вселенских святителей ( Василия Великого , Григория Богослова , Иоанна Златоуста ) и Тихона Задонского . На rue Pétel, 5 был арендован гараж, в его подвале устроен храм. Освящение и первое богослужение было совершено на Пасху 1931 года. Храм получил статус патриаршего подворья и стал известен как Трёхсвятительское подворье (Московского Патриархата). На верхнем этаже была устроена типография во имя отца Иоанна Кронштадтского. Клирики храма, включая епископа Вениамина, существовали исключительно на скудные пожертвования прихожан (как деньгами, так и продуктами питания).

В 1931— 1933 годах владыка Вениамин — настоятель Трёхсвятительского подворья и викарий митрополита Виленского и Литовского Елевферия (Богоявленского) , с 24 декабря 1930 года (временно) управляющего русскими приходами Московского Патриархата в Западной Европе.

Стараниями владыки к январю 1932 года удалось собрать средства на приобретение у продавца антиквариата Иверской-Парижской иконы Божией Матери (по всей вероятности — «выносной» список с Иверской иконы второй половины XVIII века ^[47] ).

19 апреля 1932 года был возведён в сан архиепископа .

Экзарх Русской Церкви в США

В мае 1933 года по благословению митр. Сергия архиепископ Вениамин прибыл в Нью-Йорк для чтения лекций о православии, а также для выяснения позиции митрополита Платона (Рождественского) по отношению к Московской Патриархии. Митрополит Платон, формально отстранённый от управления Северо-Американскими приходами за неканоничные действия патриархом Тихоном в 1924 году, но возглавлявший фактически независимый от какой-либо юрисдикции Митрополичий округ в Северной Америке, от переговоров с архиепископом Вениамином уклонился. Определением временного патриаршего Священного Синода № 61 от 16 августа 1933 года митрополит Платон, как учинивший раскол, был запрещён в служении. 22 ноября 1933 года определением Священного Синода № 92 владыка Вениамин назначен архиепископом Алеутским и Северо-Американским , вступило в действие также имевшее условный характер определение Священного Синода от 22 марта 1933 года № 29 «О поручении Архиепископу Вениамину управления Северо-Американской епархией».

Начиная свою деятельность в качестве экзарха Русской церкви в Северной Америке, владыка Вениамин столкнулся с крайне неприязненным отношением со стороны многих православных верующих, подавляющее большинство которых поддержало митрополита Платона, и подвергался публичным оскорблениям с их стороны. Воспринимаемый как «красный» архиерей, митрополит Вениамин в числе прочих своих задач в Америке считал своей «индивидуальной миссией» защиту «твёрдого православия» и был весьма строг в канонических вопросах ^[48] .

14 июня ^[49] 1938 года возведён в сан митрополита «ввиду особого положения нашей маленькой епархии в Америке перед лицом воинствующих раскольников, а также в воздаяние самоотверженной готовности, с какой Преосвященный экзарх наш несёт тяжкие лишения, труды и поношения» (Указ от 14 июня 1938 года № 555).

К концу служения митрополита Вениамина в Северной Америке ( 1947 ) американский Экзархат Русской православной церкви насчитывал около 50 приходов.

После нападения Германии на Советский Союз выступал с призывами к русской эмиграции забыть разногласия и оказывать помощь СССР.

22 июня 1941 года в храме Серафимовского подворья Русской церкви в Нью-Йорке отслужил молебен Всем святым, в земле Российской просиявшим о даровании русскому народу победы над нацистами .

2 июля 1941 года выступил на митинге в Медисон-сквер-гарден . В своей речи владыка, в частности, сказал:

Я не политик, а простой наблюдатель. Но всякий знает, что момент наступил самый страшный и ответственный для всего мира. Можно и должно сказать, что от конца событий в России зависят судьбы мира. И особенно — рабочего мира. Пусть не думают, что я думаю о какой-то политической партии! No! Но о младшем брате нужно думать. И в России думают о нём и живут для него, как умеют. И потому нужно приветствовать намерение Президента и других государственных мужей о сотрудничестве с Россией в самый ближайший момент и во всякой форме.

— Речь митрополита Вениамина (Федченкова) в Медисон-сквер-гарден, Нью-Йорк, 02.07.1941

Возглавлял работу Медицинского комитета помощи России , собиравшего средства и медикаменты для нужд Красной армии ; был активистом Международного комитета помощи России , Национального славянского конгресса .

Был избран Почётным председателем Русско-американского Комитета помощи России и получил право в любое время суток входить с докладом к президенту США .

Летом 1943 года состоялась встреча митрополита Вениамина с Генеральным консулом СССР в США Евгением Киселёвым , по совету которого владыка написал автобиографические очерки «На рубеже двух эпох».

В декабре 1944 года получил приглашение прибыть в Москву для участия в Поместном соборе 1945 года , созываемого для избрания Патриарха Московского и всея Руси после смерти патриарха Сергия. 31 января — 2 февраля 1945 года участвовал в Поместном соборе Русской православной церкви в Москве, выборах и интронизации патриарха Алексия I , после чего вернулся в США. На Соборе впервые после 1920 года встретился с сестрой Надеждой Афанасьевной (умерла после 1955 года) — вдовой умершего в 1940 года настоятеля храма Тихвинской иконы Божией Матери в селе Алексеевском о. Фёдора Шебалина , с которой после эмиграции из России не только не встречался, но и не переписывался ^[50] .

30 июня 1945 года получил гражданство СССР.

18 июля 1947 года встречал в Нью-Йорке митрополита Григория (Чукова) , прибывшего для переговоров о условиях восстановления общения между Североамериканской митрополией митрополита Феофила и Московским патрирхатом; согласно отчёту, составленному сотрудником Патриархии Львом Парийским проявил крайнюю непредусмотрительность в организации встречи и заявил митрополиту Григорию, что «считает себя лишним и вредным для дела примирения с Митрополитом Феофилом, поэтому ему надо уйти.» ^[51] .

21 августа 1947 года назначен митрополитом Рижским и Латвийским . 12 февраля 1948 года окончательно вернулся на Родину и 19 февраля — в Ригу. 25 февраля 1948 года совершил в Рижском кафедральном соборе Рождества Христова своё первое богослужение в качестве главы Рижской епархии . В июле участвовал в торжествах по случаю 500-летия автокефалии Русской православной церкви . С 6 ноября по 15 декабря вновь отслужил сорок литургий, записав свои мысли в дневник, ставший известным под названием «Сорокоуст на Родине».

14—16 июля 1950 года возглавил юбилейные торжества, посвящённые 100-летию Рижской епархии. 16 июля выступил с докладом «Современное положение православия в Латвии».

За время управления Рижской кафедрой добился разрешения на издание бюллетеня Рижской епархии «Вести», подготовил к открытию двухлетние пастырские курсы, устроил в Дубултах под Ригой скит (под видом архиерейской дачи) с храмом св. равноапостольного князя Владимира, где летом совершал богослужения ^[52] .

В Латвии имел конфликты с местными уполномоченными Совета по делам РПЦ Н. П. Смирновым и его преемником А. А. Сахаровым. Вениамин пришёл к выводу об отсутствии свободы для Церкви в СССР, о чём заявил заместителю председателя Совета С. К. Белышеву ^[53] . Уполномоченный А. А. Сахаров писал в Совет по делам Русской православной церкви: «митрополит Вениамин продолжает поддерживать активную переписку как с адресами в Советском Союзе, так и за границей. Поддерживает переписку с духовенством, репрессированным органами советской власти, находящимся в заключении, и оказывает ему материальную помощь. При возвращении из ссылки духовенства, отбывшего срок наказания, — оказывает ему материальную помощь и назначает на доходные приходы… оказывает материальную помощь семьям священнослужителей, репрессированных органами государственной безопасности республики за антисоветскую деятельность» ^[54] . Также Уполномоченному не нравилось, что Вениамин не желает участвовать в навязанной церкви государством «борьбе за мир». Уполномоченный доносил в конце 1950 года: «Заслуживает серьезного внимания высказывание митрополита Вениамина об участии духовенства в борьбе за мир, в частности в организациях и комитетах Сторонников Мира. При одном из визитов в ноябре 1950 г., касаясь этого вопроса, митрополит Вениамин высказался, что состояние мира не зависит от воли людей, за мир нельзя бороться, за него только можно молиться. В частности он указал, что выступления митрополита Николая по вопросам мира, в той части, где он указывает, что „борьба за мир есть осуществление заветов Христа“ — канонически неправильна. Из других источников мне известно, что среди приближенного духовенства митрополит Вениамин допускал более резкие высказывания против участия духовенства в международном движении за мир» ^[55] . По просьбе Уполномоченного Вениамин написал и распространил по епархии в начале 1951 года поздравление, в котором коснулся проблемы мира, но совсем не в том смысле, которого ждали от него советские власти ^[56] . После этого Уполномоченный А. А. Сахаров и первый секретарь ЦК КП(б) Латвийской ССР Я. Э. Калнберзин просили Совет по делам РПЦ удалить Вениамина с рижской кафедры ^[57] . В итоге Вениамин был смещён с Рижской кафедры.

27 марта 1951 года назначен митрополитом Ростовским и Новочеркасским. С 8 февраля 1954 года именовался митрополитом Ростовским и Каменским ^[58] . За годы пребывания на Ростовской кафедре сблизился с архиепископом Лукой (Войно-Ясенецким) . На ростовской кафедре особо не конфликтовал с местными Уполномоченными по делам РПЦ: подписался на государственный заем, активно принимал участие в подписке под воззванием Всемирного совета мира и дал благочинным указания разъяснять верующим о необходимости участия в этих подписках, а также «всегда охотно, лояльно выполнял советы, пожелания и указания уполномоченного Совета» ^[59] . Однако после того, как Вениамин разослал по епархии в октябре 1955 года доклад «Утешительное слово», в котором сообщил, что православная вера жива во всех слоях советского общества, несмотря на антирелигиозную кампанию, митрополита вызвали в Москву и по возвращению он сообщил, что уходит с кафедры ^[59] .

On November 28, 1955, he was appointed Metropolitan of Saratov and Balashovsky (from December 26, 1957, Metropolitan of Saratov and Volsky). The Metropolitan received numerous denunciations from the Council for ROC Affairs; at the end of 1956, the issue of initiating criminal proceedings against him was considered. In early 1956, the Saratov Plenipotentiary of the Council for ROC Affairs V. Filippov wrote to the Council asking to remove the bishop from the department: “During a short period in Saratov, Metropolitan Veniamin proved himself to be a terry reactionary, a monarchist for whom the Soviet people, homeland, patriotism are alien, what he hints at and even talks about in talks with priests, teachers and pupils of the seminary ... In my deep conviction, in the person of Metropolitan Benjamin, we are dealing with a poorly disguised enemy of the Soviet state and people ” ^[60] . To check in the Saratov region, the senior inspector of the Council for the Russian Orthodox Church A. M. Pashkin left. The inspector admitted that V. Filippov intervenes in the affairs of the church, but ultimately came to the conclusion that the metropolitan should be eliminated ^[61] . On December 26, 1957, the Council for the Affairs of the Russian Orthodox Church recommended that the patriarch send Benjamin to retire ^[62] .

On February 20, 1958, Metropolitan Benjamin was dismissed to rest with the blessing of being in the Pskov-Pechersky Monastery . ^[5] On February 27, Vladyka settled in the monastery ^[15] .

While living in the monastery, he performed, when the state of health allowed, divine services and preached in the monastery churches, wrote on various spiritual topics and edited what was written earlier, completed the book “On Faith, Unbelief and Doubt”, begun in the USA ^{[4] [16]} . Shortly before his death, he was speechless ^[15] . There is evidence ^[63] that Metropolitan Benjamin accepted the scheme .

October 4, 1961, Bishop Benjamin died. The funeral was performed by the Archbishop of Pskov and Porkhovskiy John (Razumov) with the clergy in the Sretensky church of the Pskov-Pechersky monastery. ^[64]

Metropolitan Benjamin is buried in the caves of the monastery. ^[65] The burial site is surrounded by veneration of pilgrims and the monastic fraternity. ^[15]

At the end of the 20th century, the Pskov-Pechersky monastery began to petition for the canonization of Metropolitan Benjamin ^[66] . As of December 2009, materials were being collected to prepare for the glorification of the lord in the person of the reverend fathers of the Pskov-Pechersk ^[4] .

Metropolitan Benjamin left an extensive legacy ^{[4] [16]} . Among his works are works devoted to the dogma of the atonement , the liturgical heritage of the Church, the explanation of the Lord’s prayer , name-bearing , the biography of John of Kronstadt, Seraphim of Sarov , the abbreviation and supplement of “Life” by Dimitry of Rostov , diaries, memoirs and others ^{[9] [15] ]} . As Aleksey Svetozarsky notes, the writings of Metropolitan Benjamin “of the memoir genre, written in beautiful language, are a valuable source on Russian church and civil history in the 1st half of the 20th century” ^[4] .

• Shown in the first episode of the film “Running” as Bishop Afrika (artist Nikolai Gorlov ), who arrived at the front in November 1920 in the same carriage with the commander-in-chief of the Russian Army P.N.

• Metropolitan Benjamin (Fedchenkov). Library (neopr.) . Orthodox Conversation . Date of treatment February 21, 2010. Archived on February 28, 2012.
• Metropolitan Benjamin (Fedchenkov). Orthodox library (neopr.) . ABC of faith . Date of treatment December 9, 2016.