Retvisan (Armadillo)

The battleship "Retvisan" 1902

The actual normal displacement is 12 410 tons (according to the project - 12 746 tons), the actual displacement in 1903 - 12 902 tons, empty - 10 571 tons. The longest is 117.9 m, the waterline is 116.5 m, the overall width is 22 m, empty draft 6.43 m, in full load 7.6 m, hull height 13.1 m.

The capacity of the mechanisms is 16,000 liters. with. , the actual tests 17 600 hp Coal reserve is normal 1016 t, full 2250 t.

The design speed of 18 knots, actually achieved in testing 17.99 knots, after repair and modernization in Japan - 18.8 knots. Cruising range with a 10-nodal course with a normal coal reserve of 4900 miles, with a full reserve of 8000 miles.

Corps

The Retvisan intertwined features of the Russian, English and American shipbuilding schools, because of which it very weakly resembled its “official” prototype - “Relight” , and the American armored cruiser “New York”. But it closely resembled the battleship "Prince Potemkin-Tauride" , the drawings of which were transferred to Kramp.

The ship had a smooth-deck hull with a high freeboard and three continuous decks - the upper, battery and residential (armored). In the bow and stern, as well as between the engine and aft boiler rooms under the armored deck, there were two more decks - the upper and lower platforms. The contours of the hull were more complete (the coefficient of total completeness was 0.678, the largest among the battleships of the Russian fleet), the midship frame was almost rectangular.

The hull was divided by transverse bulkheads, reaching the living deck, into 15 watertight compartments. In addition, the engine room was divided into two watertight compartments with a longitudinal bulkhead. In the area of ​​machine-boiler rooms, the double bottom had a depth of 0.9 m, in the area of ​​the main-caliber ammunition cellars - 1.5 m. Each waterproof compartment was equipped with an autonomous drainage system with electric drives installed in waterproof casings. The ventilation system was sealed with hollow metal balls: during flooding, the ball floated and blocked the pipe section. However, during the war it became clear that from shaking the balls deform and lose their ability to perform their functions.

Booking

Almost all of the ship’s vertical armor was hardened according to the Krupp method , and the horizontal (deck and roof) was made of "extra soft nickel steel . "

The main armor belt consisted of 34 plates (17 on each side) with a thickness of 229 mm (under water gradually decreasing to 127 mm) and had a height of 2.14 m and a length of 78 m. Above it, the same belt extended 2 meters high, 3 m and a thickness of 152 mm. The belt at the extremities had a thickness of 51 mm and a height from the lower platform to the battery deck, and portholes were made in it at the level of the residential (armored) deck.

Armored 178 mm traverses were located at the ends of the main belt and covered the entire width of the ship; in height they covered the main and upper zones (in the amount of 4.44 m) and together with them formed an armored citadel.

The continuation of the belt upward was a 127-mm casemate of a six-inch battery (four guns on board, separated from each other by shatterproof bulkheads made of 37 mm nickel steel). Four more of these guns, standing on the upper deck, were in individual casemates , protected from the outside by 127-mm plates, and from the inside - semicircular 37-mm bulkheads.

The armored deck had a carapace shape and adjoined the lower edge of the main belt. It was two-layer and had a horizontal part thickness of 51 mm, on bevels - 63.5 mm, and outside the citadel - 76 mm.

The barbets of the towers inside the citadel (below the battery deck) were protected by 102 mm slabs, and above - 203 mm. The towers themselves had 229 mm (254 mm ^[2] ) vertical armor and a 51 mm roof, with vertical armor mounted on a 76 mm wooden lining.

The conning tower was protected by 254 mm armor, however, its design, as on the bulk of other Russian ships, was unsuccessful: thanks to the wide viewing gaps and the convex mushroom-shaped roof, the fragments often flew inside, hitting people in the pilothouse .

The total weight of the armor was 3300 tons, that is, 25.9% of the displacement - this is the best indicator among domestic ships built before the Russo-Japanese war .

Artillery weapons

The main caliber consisted of four 305-mm 40-caliber guns in two towers equipped with electric drives instead of traditional hydraulics. The angle of vertical guidance ranged from −5 ° to + 15 °, horizontal - 260 °. Ammunition - 76 (or 77) shots per barrel. The minimum loading time was 66 s with a well-trained servant.

The average caliber included twelve 152-mm Kane cannons with a barrel length of 45 calibers, which had 199 rounds of ammunition per barrel. Eight guns were located in the casemate on the battery deck and were separated by shatterproof bulkheads, four more on the upper deck in individual casemates . All these guns were equipped with 51-mm shields, which protected them and the servant from fragments that could penetrate the casemate through the ports. The angle of fire of the guns on the battery deck was 120 °, on the top - 122 °, and only the extreme ones could shoot directly at the bow or stern.

The main anti-mine battery was represented by twenty 75-mm 50-caliber Kane guns , devoid of any protection other than side skin. Six guns stood on the upper deck in the midship region, the rest on the battery deck outside the casemate in the bow (eight) and stern (six). For each gun, there were 325 unitary cartridges.

Small-caliber anti-mine artillery was represented by 47-mm (24 units) and 37-mm (six) guns of Hotchkiss, and the latter could be mounted on steam boats .

In addition to the above, the battleship was armed with two 63.5-mm assault cannons of the Baranovsky system and two (later) four machine guns of the Maxim system, as well as 452 three-line rifles and 24 “ guns ”.

The artillery fire control system included one Barre and Stroda rangefinder ^[3] and five Lujol micrometers , information from which flowed into the conning tower, where the artillery officer set the most probable distance, from his point of view, on the target dial, and also indicated the direction to the target and type of shells with the course and shell dials. This data was transmitted by telecommunication to the receiving dials in the towers, on the batteries and in the cellars. Micrometers provided distance determination using a known vertical target value - usually to masts at a distance of up to 40 cable, which turned out to be completely insufficient. In addition, the system was not protected against short circuit.

Mines and torpedoes

Torpedo armament included six torpedo tubes with a total stock of 17 torpedoes . Four apparatuses were motionless: two of them were located in the bow and stern above the waterline, the other two were located side by side in front of the front tower under water. The last two devices were rotary and were placed on a residential deck in front of the aft tower. Most sources indicate the caliber of the devices, equal to 381 mm, however, based on a number of documents, as well as on the basis of the dimensions of the devices in the drawings of the ship, it can be concluded that their caliber was 450 mm.

In addition to the torpedo tubes of the ship itself, there were four 1880 Whitehead mines of the 1880 model for 56-foot mine boats, four throwing mines for 40-foot steam boats and 45 mines of the 1893 model barrage . The latter were stored on the lower bow platform in the cellar in front of the underwater torpedo tubes compartment; their formulation was carried out using steam boats and special rafts.

The anti-torpedo fence included a steel net and 22 pole-shots (11 per side).

Power plant

The ship was equipped with two vertical four-cylinder triple expansion steam engines , each of which stood in its engine room, separated from the adjacent longitudinal waterproof bulkhead, which theoretically allowed to maintain the course during flooding of one of the offices. The diameter of the high pressure cylinders is 97.8 cm, the middle is 106.7 cm, the low is 233.7 cm.

The steam was produced by 24 Nikloss system water tube boilers , combined into six groups arranged in two rows along the length of the ship. The middle pair of groups was divided into two parts by a transverse bulkhead, which separated the bow boiler compartment from the stern. From each pair of boiler groups, smoke was discharged into one pipe. The maximum vapor pressure in the boilers is 18 atm., In front of the machines - 14 atmospheres.

Nearly the entire perimeter, boiler rooms were surrounded by coal pits . Coal was supplied to the furnaces in rail carts, and slag was lifted upward by electric winches. The normal reserve of coal was 1016 tons, the total - 2250 tons, which ensured the cruising range with an economic 10-knot course of 4900 and 8000 miles, respectively. The specific consumption of coal at full speed was 0.853 kg per liter. with. at one o'clock.

Propellers - three-blade, with a diameter of 4.88 and a pitch of 5.8 m, cast in bronze.

Electrical equipment

Electricity was generated by six General Electric steam generators (parody dynamos). Each generator included a triple expansion steam engine and two six-pole DC generators with a voltage of 105 V. Two steam generators had a power of 132 kW, the other four - 66 kW each. They were located by three independent groups behind armor protection: four on the upper platform (between the engine and aft boiler rooms and in front of the bow boiler room) and two more (66 kW each) - on the living deck to the left of the bow tower barbet.

The battleship had 53 electric motors with a total capacity of 528 kW, 1,300 light bulbs and six 75-cm combat searchlights : two on the masts, at a height of 23.5 m from the waterline and with a lighting angle of 320 °, two on the bow bridge (15.9 m, 260 °) and two at the stern (15 m, 120 °). 40-foot floodlights were installed on 56-foot mine boats .

For emergency lighting and power navigation lights used battery. The ship also had a regular electric illumination.

Ship Devices and Systems

The steering device is a Davis screw system with electric, steam and manual drives. Steering was carried out from the wheelhouse, emergency - manually from the tiller compartment.

The anchor device included a steam windlass on the battery deck, two spiers on the upper deck (in the bow with steam, and in the stern - with electric drive), four Hall anchors (of which one is spare), four verpa , two workers and one spare chain (length 320 and 213 m respectively). The anchors were laid using a crane installed on the tank .

The boats were located on Spardek and included two 56-foot mine boats , 40-foot steam boats, a 20-boat longboat , a 16-boat working boat, a 14-boat boat, a 12-boat whaleboat and a 6-boat yale - a total of 14 units. The mine boats had a displacement of 18 tons, a length of 17.08 m, a width of 2.97 m. They developed speeds of up to 12.5 knots and were armed with a 381 mm torpedo tubes, a Hotchkiss cannon and a machine gun. Steam boats had a displacement of 11.7 tons, a length of 12.2 m, a width of 2.82 m and a speed of up to 9.5 knots; their weapons are a missile launcher for non-self-propelled mines. The launch and launch of the boats was carried out by two electric cranes with a boom of about 8 m.

The ship had telephone communications and a ringing system. Upon arrival in Russia, a radio station was also installed on it.

Crew

At the time of commissioning, the crew of the ship consisted of 19 officers and equivalent ranks, 7 conductors , 60 non-commissioned officers and 675 privates — a total of 761 people. In January 1904, on the eve of the outbreak of war , the actual number of crew was 743 people.

The ship was built with the expectation of using it as the flagship of the squadron, so the aft of the battery deck was occupied by extensive admiral's rooms and cabins for staff officers. The company cabins, the commander’s cabins and the ship’s officers were lower on the living deck. The furniture was made of metal.

There were two well-equipped infirmaries - marching (on the left side in the bow) and combat (on the right, in the area of ​​the bow tower behind the armored belt).

In general, living conditions on the ship were the same or better than on the bulk of Russian ships. There were various household appliances, for example, an electric dough mixer, which were not found on ships of domestic construction.

• The watch officer - midshipman Sablin, Nikolay Vasilievich (07.02 - 11.25.1904)

Built in Philadelphia by William Crump and Sons . The exact date of the actual start of construction is unknown. It was officially laid down on July 17, 1899 (hereinafter dates according to the old style), by this time the weight of the ship’s hull on the slipway was approaching 1000 tons; launched on October 10, 1900, entered service in December 1901.

The head of the company, Charles Crump, proposed using the American battleship Iowa , built by his enterprise, as a prototype, but the Russian Maritime Technical Committee rejected this offer due to the insufficient speed and coal reserves of this ship and insisted on choosing another prototype - the Russian battleship Peresvet . Drawings were also handed over to Kramp, which had just begun the construction of the Black Sea battleship “Prince Potemkin-Tauride” . The contract itself was concluded in violation of existing norms and rules (it is very likely that Russian officials could not do without bribes), but in the end it benefited: tight control over the design and construction of Retvisan by the customer, coupled with advanced American technology and organization production allowed to build, probably, the best battleship of Russia during the Russo-Japanese War .

Captain of the 1st rank M. A. Danilevsky was appointed the first chairman of the commission that overseen the construction of the ship, however, due to conflicts with the management of the company and his own subordinates, he was recalled and replaced on 10 November 1898 by the captain of the 1st rank, Eduard Nikolayevich Shensnovich , subsequently unchanged commander of an armadillo.

The factory tests of “Retvisan” began on August 29, 1901, and first went to sea in early September, with a speed of 17 knots. After docking at a shipyard in Brooklyn on October 4, the ship crossed to Boston, and then returned. During this voyage on board was Edwin Crump, the younger brother of the head of the company. Upon his return to Philadelphia, he announced that the Retwisan, despite the stormy weather, easily developed an 18-knot move, and within an hour went at all at 19 knots. This statement triggered a publication in the New York Times under the heading "The New Russian Armadillo Retwisan Beats All Records, Holding a Speed ​​of 18.8 Knots for Twelve Hours." However, official tests of the ship, conducted on October 8-12, did not confirm this speed. The maximum stroke in the first run was only 17 knots, but in general the best result achieved during the 12-hour tests in full swing was 17.99 knots (the speed of 17.998 knots was indicated in the first reports of the battleship commander E. N. Shensnovich) 17 111.7 h.p. and 125.5 revolutions of screws per minute. At the same time, the factory team forced the mechanisms to all conceivable and unimaginable limits: flames burst from the ship’s pipes, paint burned on smoke covers, etc. As a result, a column burst at one of the cylinders and the ship had to return to the factory for repair. After a long debate, they decided to consider the contract 18-knot speed achieved, considering the reason for the shortage as the suboptimal pitch of the propellers.

Kramp's firm managed to completely avoid construction overload - a fact that was very infrequent for that time, and completely unthinkable for Russia. Despite the disruption of the contract construction time (in which a considerable part of the blame lies on the Russian side) and the aforementioned shortage of speed, the company decided not to fine, and Kramp received $ 4 358 000 (8 628 840 rubles) under the contract plus $ 489 839 for additional work not provided for in the original contract.

Prewar years

March 10, 1902 the ship launched a campaign. By this time, he was fully equipped with a crew (760 people, including 18 officers), while, despite a short stay in America, 17 lower ranks managed to escape in search of a better life.

April 30, the battleship began the transition to the Baltic. On May 14, he went to Cherbourg to replenish his reserves, and the entire journey of 3600 miles was done at an average speed of 10 knots. On May 27, the journey to Kronstadt continued.

On June 1, at 11.15 in one of the boilers, when trying to develop a full stroke, the tube burst. Six people scalded the ferry, three of them died. The MTK commission investigating this incident concluded that the design of the boilers does not exclude similar cases in the future.

On June 3, for the funeral of the dead, an armadillo unscheduled went to the Baltic port (now the city of Paldiski) , after which he again went to sea and arrived on June 5 in Kronstadt .

After the highest review, which took place on June 18 at the Kronstadt raid, the ship was docked and, together with the newly built battleship “Victory”, moved to Revel , where on June 24th it participated in a grand parade on the occasion of the meeting of the Russian and German emperors.

Until the end of the summer, Retvizan continued to fine-tune mechanisms and install equipment that was not completed at the shipyard for one reason or another (in particular, the ship was equipped with a radio station, sights for 75 mm cannons, etc.).

On August 29, they conducted an experiment on loading coal on the go on the high seas: Retvisan, using a 5-knot move, using the Ligerwood-Miller system conveyor, received fuel from the old Asia cruiser converted into a coal miner, from which it was separated by a distance of 120 m It was possible to transmit up to 37 tons per hour. In Russia, such an experiment was conducted for the first time, and before that, a similar system was tested only in its homeland, in the USA. The experiments on coal transshipment on the fly were carried out earlier by the British, but their system was much more primitive. Due to the success of the experiment, many ships of the Second Pacific Squadron were later equipped with such systems. The set of equipment used on the Retvisan went to the battleship Sisy the Great .

In September, conducted artillery and torpedo fire. No damage or deformation of the case was found.

Due to the continued build-up of tension in relations with Japan, the ship, together with the battleship Pobeda , the cruisers Bogatyr , Diana and Pallada, began hastily preparing for the transition to the Far East. Along the way, the cruisers Askold , Novik and Boyarin , as well as seven destroyers, were to join them. On September 21, detachment commander Rear Admiral Baron E. A. Stackelberg raised his flag on Retvisan. Due to the rush, the ship did not have time to equip with all the planned devices, having decided to send them as soon as possible by rail directly to Port Arthur . On October 2, the ship moved to Libau , and from there the whole detachment set off on October 31 to the Pacific Ocean.

On a trip that took almost half a year, Retvisan visited Kiel , Portland , Vigo , Algeria , Piraeus , Port Said , Aden , Colombo , Singapore and Nagasaki . There weren’t any serious breakdowns on the battleship, but with it only the Pallada reached the final point of the route, where they arrived on April 21, 1903: the remaining ships lagged behind and arrived later.

The very next day, upon arrival, the ship as part of the squadron under the command of Vice Admiral O.V. Stark moved to Dalianwan Bay (then commonly called Talienwan), where he participated in maneuvers. Ships made evolution, conducted training firing, and set mines from rafts. The war minister, General A.N. Kuropatkin, who arrived in Port Arthur with an inspection, was present at the maneuvers.

In August 1903, the squadron moved to Vladivostok , where all the battleships were docked. While the flagship Petropavlovsk was docked, the admiral held his flag on Retvisan. Upon returning to Port Arthur, the ships were repainted in combat gray-olive color.

In September, the squadron again maneuvered in Dalianwan Bay: they worked on rebuilding from one or two columns into a front formation, repelling mine attacks at anchor, and landing. In late October, the battleship was withdrawn to the armed reserve .

E. N. Shchensnovich subsequently recalled that, despite very intensive combat training, in general, neither he nor the other commanders knew how to properly surround the waters surrounding Port Arthur . “I affirm that taking advantage of the ebb and flow, ... you can use shallow water for swimming, where, when maneuvering, have advantages over an enemy who does not know the local conditions,” he wrote.

The beginning of the war

On January 18, 1904, the governor Admiral E.I. Alekseev gave the order to immediately begin the campaign. The next day, at high tide, large ships entered the outer raid of Port Arthur . Early in the morning of January 21, the squadron went to the Shantung Peninsula, maintaining communication with the base through relay ships, the functions of which were the Amur and Yenisei mine loaders . Around 4 p.m. the head cruiser Askold saw the Shantung lighthouse, after which, on the orders of the governor, the ships turned back and anchored in the Dalianwan Bay at 5 a.m. on January 22, and switched to the port of Arthur raid in the afternoon.

The departure of the Russian squadron in an unknown direction seriously troubled Japan. Fearing a violation of their war plans, they decided to start it immediately. On January 22, diplomatic relations with Russia were broken, the next day, the commander of the United Fleet of Japan, Vice Admiral H. Togo, received an order to launch hostilities against Russia.

The first strike was delivered by Japanese destroyers on the night of January 27. Despite the severance of diplomatic relations, even elementary precautions were not taken at the Russian squadron: the ships were on an external roadstead, some of them were illuminated, anti-torpedo nets were not displayed ... Under such conditions, the success achieved by the Japanese looks very modest: armadillos “Tsesarevich” were torpedoed " And" Retvisan ", as well as the cruiser " Pallas . " The Russian ships returned fire and, although they could not destroy the enemy, nevertheless thwarted subsequent attacks (all three successful torpedo launches were completed within the first 10 minutes). What is noteworthy, Admiral Stark believed that the war began, only an hour after the start of the battle, when he was informed of the explosion of the “Tsesarevich” , from which no signals had come before because of the lack of electricity on him.

On the Retvisan, Japanese destroyers in the light of the searchlight (the battleship was on duty at the spotlight) was discovered at 23.33 by the watch commander, Lieutenant A. V. Razvozov , who immediately gave the signal “reflection of the mine attack”. However, the lead destroyer of the 1st Sirakumo detachment has already launched a torpedo, which hit the Russian ship at 23.35. The blow fell on the port side in the region of 19-20 frames. Water instantly flooded the room of underwater torpedo tubes; Of the six people there, only one managed to escape. In the interior, the lights went out, the water continued to flood the nasal compartments, because of which the battleship settled its nose and tilted to the port side.

The commander of the Retvisana, awakened by the explosion, went upstairs at the height of the battle. At "Retvizan" struck a water alarm. When the heel reached 11 °, E. N. Shchensnovich ordered the ammunition of the starboard cartridges to be flooded, which helped halve the heel. However, it turned out to be impossible to pump out water: the only drainage turbine for the nasal compartments was damaged by the explosion, and the bypassing of water into the boiler compartments was impossible due to the absence of clinkets in the bulkheads. It soon became clear that the hollow balls in the ventilation pipes could not cope with their clogging, being deformed by a concussion during the explosion, which allowed water to spread through the ventilation system.

After 45 minutes, the couples divorced, and with the permission of the squadron commander E. N. Shchensnovich ordered to leave for the raid. The anchor chain had to be unfastened, since the spire machine was damaged by an explosion. Passing along the fairway, however, was not possible: the commander probably did not take into account that the ship received about 2,200 tons of water, which completely flooded the three compartments. At 1.30, the battleship touched the ground with its nose in the passage leading to the harbor, and with the course of its stern turned towards the Tigris Peninsula. The Retvisan stuck across the fairway, narrowing it severely.

On the morning of January 27, the main forces of the Japanese fleet appeared at Port Arthur. The remaining five Russian battleships and cruisers withdrew from the anchors and came forward, despite the serious superiority of the enemy in the forces. However, the shootout was indecisive, and after 40 minutes Togo left. “Retvisan”, sitting aground, participated symbolically in this battle, having made two shots from 152-mm guns.

By this time, it was possible to determine that the explosion of the Japanese torpedo occurred at a depth of about 2.4 m from the waterline . The irregularly shaped hole had an area of ​​about 15 m² and extended on the port side from the 16th to the 23rd frame, and cracks and dents continued down and to the side of it. The bead was pressed inward; deflection arrow reached 0.5 m. The total area of ​​the damaged area was 37 m². The 229-mm plate of the main belt, located above the hole, was skewed, and its upper edge, "moving out", squeezed out the neighboring 51-mm plate of the nasal belt. The steel shirt and wooden lining behind the armor were destroyed. The torpedo hull of the port side was destroyed, and the starboard side was damaged.

It was not possible to remove the Retvisan from the shallows, and they decided to include it in the raid defense system as a floating fort. An anti-torpedo net was placed on the starboard side, and at a distance of 40–45 m a bon was built of logs, to which was attached a second net, taken from the port side of the ship. Organized the constant duty of steam boats. The gunners kept watch at loaded guns every night. Captain 1st rank Shchensnovich received additional powers to organize the protection of the raid, and to maintain operational communications with the squadron commander and port commander, the battleship was connected to the city telephone station and the Petropavlovsk telephone line.

On the night of February 1, taking advantage of heavy snowfall, the Japanese, with the help of destroyers Asagiri and Hayadori, attempted to reconnoiter the raid, but were driven off by Retvisana fire. In the following days, his guns also repeatedly had to open fire on real goals and on imagined ones.

On the night of February 10-11, the Japanese tried to block the exit from Port Arthur harbor with the help of firewalls supported by destroyers of the 5th detachment. Around 2.45, the Japanese destroyer Kagero hit the beam of the spotlight of the fortress and opened fire on it. The torpedo released by him passed by and ran ashore without bursting.

Following the Kagero , but at a greater distance (4-5 cab), the destroyer Shiranui was discovered, which, like the Murakumo and Yugiri that followed it, were driven away by the fire of Retvisan, our destroyers , boats and shore batteries.

Meanwhile, Japanese firewalls appeared. Three of them - “Tianjin Maru”, “Buyo Maru” and “Busiu Maru” were destroyed by coastal batteries No. 1 and 2, located on the shore of White Wolf Bay, however, “Hokoku Maru” and “Dzinsen Maru” crossed the danger zone and rushed straight to Retvisan, intending to ram it.

The Hokoku Maru, commanded by 2nd-rank captain Takeo Hirose, was only stopped a few tens of meters away: the steering was disabled by a successful hit on the steamer, it turned left and flew to the stones next to the Retvisan. The Dzinsen Maru, having received many hits, dodged to the right and rushed ashore off the coast of the Golden Mountain. The crews of the steamers managed to lower the boats and were picked up by Japanese destroyers , which continued to be on the roadstead until the morning. The battle finally subsided only to 5.45. During the night, the Retvisan fired two 305 mm, 71 152 mm, 152 75 mm, 590 47 mm and 120 37 mm shells. He received no damage in this battle.

For this battle, which prevented the clogging of the squadron in the harbor, Captain 1st Rank E. N. Schensnovich received the Order of St. George 4th degree. Other officers were awarded: Lieutenant Ketlinsky received a gold saber with the inscription "For courage", senior navigator officer Lieutenant Pavlinov 2nd and midshipman Guryachkov - orders of St. 3rd degree Anna with swords and bow, senior mine officer Lieutenant Razvozov - Order of St. 4th degree Vladimir with swords and bow, Midshipman Sablin - Order of St. Anne 4th degree with the inscription "For courage." 25 lower ranks were awarded the St. George Cross 4th degree.

“Retvisan” served as a floating battery for 30 days. On February 24, after unloading the bow of the ship (the armor plates were removed, 305-mm guns were dismantled), they managed to remove it from the shallows and tow it to the harbor.

Repair

There was no dock in Port Arthur that could accommodate an armadillo, so repairing a damaged Tsesarevich and Retvisan was very difficult.

Attempts to drain the flooded compartments, closing the hole with boards, were unsuccessful: the water pressure broke out such a “patch”. The only way to repair the ship was to make a wooden caisson . The shipbuilding engineers Zaborovsky and Svirsky were the first to express this idea; they also made the necessary calculations. However, when measuring the body, mistakes were made, as a result of which the caisson did not fit snugly. Using bags with bran, it was possible to more or less seal it and remove the battleship aground, however, due to a strong leak, it was impossible to really close the hole.

26 февраля японские броненосцы предприняли обстрел гавани, ведя перекидной огонь через горный массив от мыса Ляотешань, где они были вне досягаемости для русских береговых батарей. Стрельба велась по площадям и была малоэффективной, однако из 154 выпущенных противником 12-дюймовых снарядов три попали в русские корабли: крейсер «Аскольд» и броненосцы «Севастополь» и «Ретвизан». Около 11.00 рядом с последним упал и разорвался один из снарядов, перебивший водоотливные шланги, что вызвало быстрое поступление воды через незаделанную пробоину. Чтобы не искушать судьбу, Щенснович приказал выброситься носом на мель. Вскоре после этого последовало прямое попадание в броневую плиту правого борта в районе ватерлинии под кормовой башней ; тем не менее, серьёзных повреждений не было: броня выдержала взрыв. Однако корабль погрузился носом глубоко в ил, из-за чего палуба бака оказалась вровень с уровнем воды, а корма поднялась, частично оголив гребные винты. На «Ретвизане» в результате этого обстрела погибло пять и было ранено 10 человек, а всего на эскадре — семь и 20 соответственно.

Кессон был повреждён, и пришлось строить новый. Работами руководил прибывший вместе с новым командующим эскадрой вице-адмиралом С. О. Макаровым корабельный инженер Н. Н. Кутейников . Одновременно приступили к временной заделке пробоины пластырем из толстых деревянных брусьев, скреплённых вертикальными стальными балками, снабжённым парусиновой подушкой для плотного прилегания к краям пробоины. В этом большую помощь оказали прибывшие из Ревеля водолазы, однако один из них погиб, будучи засосанным в щель.

Чтобы не допустить повторного безнаказанного обстрела из-за Ляотешаньских гор, С. О. Макаров приказал оборудовать на Ляотешане корректировочный пост, имеющий прямую связь с русскими кораблями, и батарею из четырёх 152-мм орудий, снятых с «Ретвизана», а также заминировать место предыдущего маневрирования японской эскадры. Э. Н. Щенснович впоследствии назвал приказ о демонтаже пушек «печальным», однако с этим нельзя согласиться: пока броненосец был в ремонте, его орудия были полезнее на берегу. Печальным стало более позднее, уже после гибели С. О. Макарова , разоружение исправных кораблей под предлогом усиления береговой обороны.

9 марта японцы предприняли повторную попытку обстрела через Ляотешань. В ответ по врагу открыли огонь броненосцы «Победа» и «Ретвизан». Первый располагал самой дальнобойной артиллерией (максимальный угол возвышения его 254-мм орудий составлял 35°), а второй смог вести огонь кормовой башней, угол возвышения пушек которой из-за дифферента на нос достигал 19,5°, что обеспечивало дальность ведения огня до 100 каб. Третий и четвёртый залпы «Ретвизана» взяли японский броненосец «Фудзи» в вилку, и после разрыва 305-мм снаряда в нескольких метрах от борта японцы предпочли ретироваться. Батарея 152-мм орудий огонь не открывала, чтобы раньше времени не отогнать врага от минного заграждения.

5 апреля с помощью плавучего крана удалось подвести новый кессон, имевший длину 12,5 м, высоту 10 м, ширину внизу 3,7 м и вверху 2,6 м. После этого затопленные отсеки постепенно осушили, параллельно укрепляя кессон дополнительными распорами и постоянно контролируя правильность его прилегания.

Ремонтные работы начались сразу после закрепления временного деревянного пластыря, за две недели до установки кессона. Деформированные части набора и обшивки вырубались вручную или с помощью электрической резки (так называемой «вольтовой дуги»). Те элементы, которые нуждались в выправлении на берегу в горячем виде (например, стойки позади брони), удалось поднять только через кессон, работать в котором, несмотря на приличные размеры, было тяжело из-за тесноты и плохой вентиляции.

Единственный дефект, который не удалось исправить, — это небольшая вогнутость корпуса в его нижней части (для исправления требовался более глубокий кессон ). По предложению Н. Н. Кутейникова в этом месте была увеличена толщина деревянной подкладки под бронёй, а также использованы более длинные болты для крепления броневых плит. Благодаря этому внешние обводы корпуса не изменились.

Первый новый шпангоут был установлен на корабле 20 апреля, а уже 6 мая приклепали последний лист наружной обшивки. 15 мая в носовой башне смонтировали ранее снятые 305-мм орудия, 17-го опробовали отремонтированные отсеки водой, через четыре дня установили на место демонтированные бронеплиты. В полдень 23 мая кессон был снят, и корабль вновь вступил в строй.

Бой в Жёлтом море

10 июня, получив категорическое распоряжение наместника на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева , эскадра под командованием контр-адмирала В. К. Витгефта вышла из Порт-Артура для прорыва во Владивосток . «Ретвизан» шёл в кильватерной колонне вторым непосредственно за флагманским «Цесаревичем» . На броненосце не хватало двух 152-мм, шести 75-мм и нескольких мелких пушек, снятых для усиления сухопутной обороны крепости. На других кораблях дело обстояло не лучше (на «Победе», например, из одиннадцати 152-мм орудий имелось только три).

Отойдя на 20 миль, русская эскадра встретила японский Соединённый флот и повернула обратно. В. К. Витгефт мотивировал своё решение, в частности, отсутствием на наших кораблях значительной части артиллерии среднего калибра. На обратном пути русским кораблям пришлось отражать атаки японских миноносцев . «Ретвизан» выпустил по ним один 152-мм сегментный снаряд , два 75-мм чугунных и 36 47-мм (26 чугунных и 10 стальных). Согласно рапорту Э. Н. Щенсновича, единственный выстрел из шестидюймовки уничтожил вражеский миноносец , однако в действительности никаких потерь враг не имел. Ни одного торпедного попадания в русские корабли противнику добиться не удалось, однако броненосец «Севастополь» отклонился от протраленного фарватера и подорвался на мине. До окончания его ремонта откладывалась и новая попытка прорыва.

14 июля «Ретвизан» совместно с крейсерами «Баян» , «Паллада» , «Новик» и канонерскими лодками перешёл в бухту Тахэ, откуда обстреливал вражеские позиции в районе горы Юпилаза. В 13.30 с юго-востока к русским кораблям приблизились японские броненосные крейсера «Ниссин» и «Касуга» , бронепалубный крейсер «Хасидате» и несколько миноносцев. Через 20 мин они открыли огонь по «Ретвизану», находясь на расстоянии 62 каб. Обе стороны опасались минных заграждений, поэтому не сближались, и стрельба оказалась неэффективной. Русские корабли попаданий не получили, на «Ниссине» была оборвана антенна радиотелеграфа и пробит стеньговый флаг.

В дальнейшем русские корабли вели огонь по сухопутным войскам противника прямо из внутренней гавани. «Ретвизан» открывал огонь 17, 19, 22, 24, 25 и 26 июля. С 25 июля японцы начали обстреливать гавань, корректируя огонь с занятых ими Волчьих гор.

Утром 27 июля к «Ретвизану» подошла баржа с двумя 152-мм и четырьмя 75-мм пушками, которые собирались срочно установить на броненосец. Однако в 7.55 противник начал очередной обстрел гавани, и баржа в результате прямого попадания затонула с обеими шестидюймовками. Сам броненосец получил семь прямых попаданий 120-мм снарядов, из которых одно, случившееся в 12.10, привело к возникновению подводной пробоины площадью около 2,1 м² в районе 26-го шпангоута под броневым поясом. Корабль принял 400 т воды, возник крен 1°. Кроме того, была пробита первая дымовая труба и повреждена одна 75-мм пушка, а 15 человек, включая командира корабля Э. Н. Щенсновича , получили ранения.

К заделке пробоины приступили сразу после прекращения обстрела, в 18.00. Продольные переборки подкрепили брусками, с внутренней стороны установили стальные распоры. Снаружи на пробоину наложили железный лист, но он не закрывал пробоину целиком. Часть воды удалось откачать, однако в повреждённых отсеках оставалось 250 т воды; ещё столько же пришлось принять в отсеки правого борта для выравнивания крена.

Рано утром 28 июля «Ретвизан» развёл пары и в 6.15 снялся с бочек внутреннего рейда: ему вместе с эскадрой предстояло попытаться прорваться во Владивосток . С эскадрой не было крейсера «Баян» : он подорвался на мине и находился в ремонте. В. К. Витгефт , выслушав рапорт Э. Н. Щенсновича , решил, что броненосец , несмотря на незаделанную как следует пробоину, пойдёт с эскадрой, но если переборки не выдержат, он вернётся в Порт-Артур в сопровождении госпитального судна «Монголия».

В 8.30 эскадра, следуя за тралящим караваном, вышла в море. «Ретвизан» снова был вторым в строю и шёл за «Цесаревичем» . Максимальную скорость корабля из-за пробоины Э. Н. Щенсновича оценивал в 13 узлов, хотя механизмы находились в полном порядке. На броненосце недоставало двух 152-мм, трёх 75-мм, двух 47-мм и всех шести 37-мм пушек и четырёх пулемётов, а также одного торпедного аппарата, уничтоженного взрывом 27 января; ещё один аппарат был неисправен. Одно из носовых 305-мм орудий не могло действовать на больших углах возвышения из-за порчи барабана зарядника, происшедшей во время перекидной стрельбы 15 июля.

Артиллерийский бой начался около 12.15 на дистанции более 80 каб. Первый выстрел сделал японский броненосный крейсер «Ниссин» , которому ответили русские броненосцы «Пересвет» и «Победа» . Когда дистанция сократилась до 75 каб, открыли огонь три пушки главного калибра «Ретвизана» (как уже говорилось, одно из орудий носовой башни не могло действовать на больших углах возвышения), на 60 каб к ним присоединились шестидюймовки. Стреляли залпами, главным образом по японскому флагману «Микасе» , а когда до него было далеко — по ближайшему кораблю. В 13.00 противники разошлись контргалсами , и стрельба прекратилась.

За первую фазу боя «Ретвизан» выпустил 42 305-мм и 82 152-мм снаряда, получив 12 попаданий. Самой неприятной оказалась пробоина в носовой части с правого борта в районе кондукторской кают-компании: она находилась недалеко от ватерлинии и сильно захлёстывалась волнами. Другие повреждения были незначительными. От собственной стрельбы вышли из строя два 152-мм орудия, но через час их исправили.

Около 13.50 перестрелка возобновилась, но из-за большой дистанции вскоре прекратилась. Вторая фаза сражения реально началась лишь в 16.30. Расстояние между противниками колебалось от 70 до 30 каб. В разгар боя вышли из строя два 152-мм орудия: у обоих выкрошились зубья подъёмных дуг и шестерён. Одну из пушек удалось исправить, а у другой во время ремонта взрывом вражеского снаряда оторвало ствол.

Примерно в 17.00 в носовую башню «Ретвизана» попал тяжёлый снаряд, и её заклинило, а сместившийся от удара назад 305-мм снаряд левого орудия раздавил заряжавшиеся в этот момент полузаряды и заклинил зарядник. При тушении загоревшихся парусиновых чехлов на амбразурах водой залили реле и клеммы электропривода. До конца боя из заклиненной башни было сделано ещё три выстрела: они производились в тот момент, когда вражеские корабли в процессе маневрирования эскадр попадали в прицел.

Примерно через полчаса два попадания 305-мм снарядов в «Цесаревич» убили контр-адмирала В. К. Витгефта и ранили многих офицеров. Корабль потерял управление и выкатился из строя. Поскольку никаких сигналов поднято не было, «Ретвизан» и «Победа» начали поворот вслед за флагманом , пока не поняли, что тот неуправляем. Русская эскадра потеряла строй.

В этой ситуации Э. Н. Щенснович направил свой корабль прямо на неприятеля, намереваясь таранить один из концевых кораблей вражеской эскадры. Японцы перенесли огонь на приближавшийся русский броненосец, однако целились неточно, и основная масса снарядов падала за его кормой. Однако, когда до ближайшего противника — броненосного крейсера «Ниссин» — оставалось не более 17 каб, через огромные смотровые щели рубки русского корабля влетел осколок, ударивший командира в живот. Э. Н. Щенснович на время потерял управление. Затем он увидел, что японская эскадра уже вышла из опасной зоны, а русские корабли уходят назад. «Ретвизан» развернулся и вслед за другими кораблями эскадры взял курс на Порт-Артур . Адмирал Того не стал преследовать русскую эскадру, отправив вдогонку лишь несколько отрядов миноносцев .

На обратном пути «Ретвизан», не заметив поднятых на крыльях мостика броненосца «Пересвет» (мачты корабля младшего флагмана эскадры контр-адмирала княза П. П. Ухтомского были сбиты в бою) сигналов, обогнал эскадру и прямиком отправился в Порт-Артур . Ночью его трижды пытались атаковать японские миноносцы, но их атаки были сорваны интенсивным огнём русского корабля. На рассвете «Ретвизан» чуть было не стал жертвой миноносца «Властный» , но всё обошлось, и броненосец первым из всей эскадры бросил якорь на рейде.

Всего за бой «Ретвизан» выпустил 77 305-мм снарядов (четыре бронебойных и 73 фугасных), 310 152-мм (51 бронебойный, 241 фугасный и 18 сегментных), 341 75-мм (260 стальных и 81 чугунный) и 290 47-мм (230 стальных и 60 чугунных). Управление огнём осуществлялось с прожекторной площадки фор-марса мичманом В. Свиньиным, расстояние определялось дальномером Барра и Струда и пятью микрометрами Люжоля . В ходе боя осколки и упавший на палубу гафель перебили переговорную трубу и телефонный кабель, идущие к кормовой башне , и корректировать её стрельбу пришлось с помощью ординарцев или передавая приказы через жилую палубу и подачное отделение. Позже из-за замыкания вышли из строя принимающие циферблаты всех 152-мм орудий.

В «Ретвизан» попало 23 снаряда, из которых два поразили рангоут и не разорвались. Были разбиты все прожекторы и шлюпки, выведен из строя носовой компас, пробита фок-мачта , раздроблен элеватор подачи снарядов на фор-марс . В носовой части по правому борту в 51-мм броне были обнаружены две пробоины (через одну из них вода поступала в кондукторскую кают-компанию). Вражеским огнём были выведены из строя одно 152-мм, два 75-мм и пять 47-мм орудий, а также заклинена носовая башня . Большие пробоины были в кожухе первой дымовой трубы и в обшивке правого борта в районе каюты командира. Остальные повреждения были незначительными. ^[four]

Потери в личном составе для столь ожесточённого боя также оказались относительно невелики: шесть матросов были убиты и 38 ранены, в том числе четверо — тяжело. Из офицеров лёгкие ранения получили пять человек: командир корабля Э. Н. Щенснович, мичманы Н. В. Саблин 3-й , В. А. Гурячков, П.C. Столица и князь Д. Н. Голицын. Для сравнения: на флагманском корабле адмирала Того, по японским официальным данным, за это же время было убито 24 и ранено 89 человек. ^[five]

В осаждённом Порт-Артуре

После неудачи, постигшей русскую эскадру 28 июля, лишь командир броненосца «Севастополь» капитан 1 ранга Н. О. Эссен считал, что нужно готовиться к повторению попытки прорыва. На совещании, созванном 6 августа контр-адмиралом П. П. Ухтомским , было решено, что корабли должны быть разоружены для усиления сухопутной обороны, причём за каждым из них закреплялся определённый участок. «Ретвизану» достался восточный район от бухты Тахэ до батареи «литеры Б».

Тем не менее, на кораблях проводились и ремонтные работы. На «Ретвизане» сначала заделали пробоину, полученную накануне боя. На этот раз обошлось без кессона: вместо него изготовили сравнительно небольшой ящик с уплотнениями из парусины, с помощью которого удалось остановить поступление воды и осушить отсеки, а затем уже изнутри корабля заменить «заплатку» более крупным листом толщиной 13 мм и залить толстый слой цемента. Параллельно снимали артиллерию: к сентябрю на броненосце недоставало трёх 152-мм, четырёх 75-мм, семи 47-мм и шести 37-мм пушек, а также значительной части экипажа (на батареи и прожекторные посты ушёл 171 человек, а 8 августа из «ретвизановцев» образовали десантную роту численностью 206 нижних чинов под командованием лейтенанта Пущина, которая находилась в резерве).

Фактически единственной боевой задачей крупных кораблей эскадры стала огневая поддержка сухопутного фронта. С 4 по 23 августа «Ретвизан» провёл 14 стрельб, только за пять дней (с 8 по 12 августа) выпустив 27 305-мм и 252 152-мм снаряда.

23 августа была получена телеграмма наместника Е. И. Алексеева , согласно которой порт-артурская эскадра переименовывалась в Отдельный отряд броненосцев и крейсеров 1 ранга, командиром которой назначался капитан 1 ранга Р. Н. Вирен — командир броненосного крейсера «Баян» , а контр-адмирал Ухтомский отзывался в штаб наместника в Мукден . Новый командующий вскоре получил чин контр-адмирала . Разоружение кораблей продолжилась.

19 сентября японцы впервые обстреляли стоявшие в гавани корабли из 280-мм осадных гаубиц. Корректировка огня осуществлялась с захваченной 7 сентября Длинной горы, откуда хорошо просматривались и Восточный, и Западный бассейн порта. Обстрелы продолжались ежедневно, и после особенно сильного обстрела, последовавшего 25 сентября, русская эскадра днём перешла на внешний рейд, где укрылась за Тигровым полуостровом. В «Ретвизан», ставший флагманским кораблём, в период с 26 сентября по 19 октября попало четыре 280-мм и три 120-мм снаряда, не причинивших серьёзных повреждений (правда, большие неприятности мог бы доставить один из 280-мм снарядов, пробивший борт в районе ватерлинии между 49-м и 50-м шпангоутами и застрявший без разрыва в угольной яме).

22 ноября японцы, захватив Высокую гору, с которой город был виден как на ладони, организовали на ней корректировочный пост и в 10.30 открыли огонь из 280-мм гаубиц. В этот день в «Ретвизан» попало восемь снарядов, однако пострадало всего два человека: один матрос был тяжело ранен, а контр-адмирал Р. Н. Вирен отделался лёгким ранением.

На следующий день, 23 ноября, расстрел броненосца продолжился. В этот день в «Ретвизан» попало 14 280-мм и шесть 150-мм снарядов. Около 16.00 корабль с креном 4° на левый борт сел на грунт. На нём погиб один и было ранено шесть человек.

В течение ночи с полузатопленного броненосца были свезены все 152-мм и 75-мм снаряды, часть 47-мм и винтовочных патронов, некоторое количество 305-мм полузарядов. К утру работы были закончены, и Э. Н. Щенснович приказал покинуть корабль. 24 ноября приказом № 1978, подписанным командиром порта контр-адмиралом И. К. Григоровичем , «Ретвизан» был исключён из списков.

20 декабря Э. Н. Щенсновичу выпала малоприятная обязанность подписать капитуляцию уже не существующего флота. Накануне вечером русские моряки попытались уничтожить находившиеся в гавани корабли. На «Ретвизане» подорвали обе башни главного калибра, причём с кормовой сорвало крышу.

В японском флоте

Вскоре после захвата Порт-Артура японцы приступили к подъёму севших на грунт русских кораблей, благо вода едва доходила им до верхней палубы, и то во время прилива. К концу 1908 года из 12 находившихся в строю японского флота броненосцев ровно половину составляли бывшие русские корабли.

«Ретвизан» был поднят 22 сентября 1905 года (здесь и далее даты приводятся по новому стилю) и переименован в «Хидзэн» ( яп. 肥前 ) , по названию одной из старых японских провинций . Первоначальный ремонт был выполнен в Порт-Артуре (или Рёдзюне — город новые хозяева тоже переименовали), затем корабль отбуксировали в Сасебо . Полностью ремонтные работы завершились лишь в ноябре 1908 года.

Сколько-нибудь подробных сведений о внесённых в конструкцию корабля изменениях нет. Известно, что на испытаниях машины отремонтированного броненосца развили мощность 16 120 л.с., обеспечив ему скорость 18,8 уз. По всей вероятности, котлы Никлосса были заменены на японские системы Миябара . Артиллерия главного и среднего калибра, скорее всего, осталась прежней, а вот пушки меньшего калибра были заменены на японские (именно так обстояло дело на других трофейных кораблях, о которых имеются более подробные сведения), причём малокалиберной артиллерии стало существенно меньше: 14 76-мм (десять в батарее и четыре на надстройках) и четыре 47-мм, причём последние, судя по фотографиям, вскоре вообще сняли. Неисправные подводные торпедные аппараты демонтировали. Внешне «Хидзэн» отличался от прежнего «Ретвизана» формой дымовых труб, отсутствием боевых марсов , новым рангоутом , переделанными мостиками .

В конце 1908 года «Хидзэн» вошёл в состав флота как линкор 1 класса , вскоре после чего состоялся грандиозный морской парад — смотр восстановленных трофеев. Последующие годы прошли в учебных плаваниях и манёврах. В начале Первой мировой войны «Хидзэн» участвовал в охоте на эскадру адмирала Шпее (например, в сентябре 1914 года совместно с броненосными крейсерами «Асама» и «Идзумо» он был отправлен в центральную часть Тихого океана). 15 октября «Хидзэн» и «Асама» подошли к Гонолулу , где укрывался немецкий безбронный крейсер « Гейер », который вскоре был интернирован, а японские корабли вернулись в метрополию, так и не вступив в бой с врагом.

В начале 1918 года «Хидзэн» вместе с кораблями других стран Антанты вошёл во Владивосток , и в последующие три года неоднократно возвращался сюда, морально поддерживая японскую интервенцию на Дальнем Востоке.

В сентябре 1921 корабль был переклассифицирован в броненосец береговой обороны , а после Вашингтонской конференции — разоружён. 20 сентября 1923 года «Хидзэн» официально исключили из боевого состава флота и переоборудовали в плавучую мишень, а 12 июля 1924-го — потопили в ходе учений новых японских дредноутов .

В целом «Ретвизан» получился очень удачным кораблём, единственным достойным конкурентом которому в русском флоте того времени мог быть лишь построенный во Франции «Цесаревич» . Эти два корабля при одинаковом тоннаже, артиллерии и скорости хода имели совершенно различную конструкцию корпуса, систему бронирования, расположение артиллерии, мореходные качества, высоту надводного борта и внешний вид. «Француз» имел несколько более толстую броню и хорошее прикрытие оконечностей. Так же несомненным плюсом «Цесаревича» являлось наличие двух броневых палуб. Башенное расположение артиллерии среднего калибра на «Цесаревиче» , выглядевшее «на бумаге» предпочтительнее казематного на «Ретвизане», на практике оказалось хуже: на рубеже веков электроприводы ещё не были в достаточной степени отработаны, что затрудняло наведение башенных орудий на цель и усложняло подачу боеприпасов, что вкупе с плохой вентиляцией башен приводило к существенному снижению боевой скорострельности башенных орудий по сравнению с казематными. Единственным реальным преимуществом «Цесаревича» были более надёжные котлы. Кстати, на котлы Никлосса жаловались прежде всего в русском и американском флотах, не отличавшихся большой аккуратностью в обращении с механизмами, в то время как в других флотах они использовались без особых нареканий . Да и на «Ретвизане», за исключением упоминавшегося выше разрыва трубки, крупных аварий с котельной установкой не было. У «Цесаревича» на котлах стояли «экономизаторы». «Цесаревич» в плаваниях всегда отличался уменьшенным расходом угля в сравнении со всеми кораблями на которых экомайзиров не было.

При сравнении «Ретвизана» с самыми мощными кораблями японского флота того времени — броненосцем «Микаса» и вообще типом «Сикисима», можно сделать вывод, что русский корабль мало в чём уступал своему противнику, а иногда его превосходил. «Ретвизан» был совсем чуть тихоходнее, но с намного большей дальностью плавания, располагал двенадцатью 152-мм орудиями вместо 14 на «японцах», а также обладал лучшей мореходностью.

По показателям защиты, особенно главного и верхнего бронепоясов, а также бронебашен главного калибра, у «Ретвизана» было очевидное преимущество перед всеми японскими кораблями. Длина его поясов составляла 78 м (67 % длины по ВЛ), а толщина — 229 мм главного и 152 мм верхнего (поясов). За 229 мм поясом ещё были 63 мм скосы бронепалубы. Оконечности на протяжении 38,5 м были прикрыты тонкой 51 мм броней, но зато высотой в 4,44 м, как и в других частях пояса, плюс карапасом в 76 мм толщиной.

Японские корабли типа «Сикисима» имели верхний и толстый главный пояса лишь на протяжении 66 м — 52-53 %, (а у «Микаса» ещё менее — 63 м и 50 %) длины, причем в эту часть нижнего пояса входили плиты толщиной и 229, и 178 мм. Остальные же 60,5 м длины «японцев» были прикрыты лишь 102 мм поясом высотой 2,36-2,38 м, плюс карапасом в 51-63 мм (51-76 у «Микаса»).

Вместе с тем многие российские корабли, включая «Ретвизан», имели на 2-2,5 тысяч тонн меньшее водоизмещение : именно благодаря отсутствию «экономии» японцы получили несколько более мощно вооруженные корабли.

В целом можно сделать вывод, что фирма Крампа, на основе чертежей российских «Пересветов», «Победы» и «Князя Потемкина» смогла создать в рамках заданного водоизмещения очень защищенный, мощно вооруженный и достаточно быстрый корабль.

В 1906 году во всероссийской здравнице Кисловодске напротив дачи Шаляпина открылась дача "Ретвизан" названная в честь легендарного броненосца. Это красивое здание в стиле модерн , созданное по проекту архитектора Э.Б. Ходжаева ^[10] , является одним из лучших архитектурных украшений центра курортной части города. Она принадлежала владикавказскому купцу Лекареву ^[11] . По одному из предположений, дача была названа так потому, что она строилась на добровольные пожертвования как пансионат для лечения (или реабилитации) раненых и больных офицеров Балтийского военного флота, участников Русско-японской войны 1904-1905 годов ^[12] . По другой версии, название как-то связано со старшим морским офицером Лекаревым, участником Русско-японской войны. Обе версии ждут своего подтверждения.

В 1906 году на даче практиковал известный петербургский врач-кардиолог, доктор Александр Александрович Экк . В 1916 году здесь жила Ольга Леонардовна Книппер-Чехова , выдающаяся актриса, "королева Московского Художественного Театра ", вдова писателя-драматурга А.П. Чехова . После национализации частной собственности советской властью дача стала одним из корпусов Военного санатория (санатория РККА ). В 1933 году в этом здании во время лечения в Кисловодске жил и умер один из отцов отечественной космонавтики , изобретатель в области теории межпланетных полётов, реактивных двигателей и космических аппаратов Фридрих Артурович Цандер . Сегодня в этом здании располагается один из корпусов санатория Министерства обороны .

Издательством "Орел" (г. Херсон, Украина) в журнале "Бумажное моделирование" №6 выпущена картонная сборная модель корабля в масштабе 1:200

• Балакин С. А. Эскадренный броненосец «Ретвизан». М.: Яуза, Эксмо, 2005. ISBN 5-699-12917-0
• [one]
• Саблин Н. В. Эскадренный броненосец «Ретвизан» (рукопись).
• Щенснович Э. Н. Плавание эскадренного броненосца «Ретвизан». 1902—1904 // Альманах «Цитадель». Галея Принт: 1999. ISBN 5-8172-0012-0
• All the World's Fighting Ships 1860-1905 / R. Gardiner. - London: Conway Maritime Press, 1979.- 448 p. - ISBN 0-85177-133-5 .
• Паркс О. Линкоры Британской империи. Ч.V. На рубеже столетий. — СпБ: Галея Принт, 2005. — ISBN 5-8172-0100-3 .

• Ретвизан
• Надводные корабли в русско-японской войне