Trading history

Trade is one of the most reliable indicators of the cultural level of the people. If trade relations occupy a prominent place in his everyday life, then his general cultural level is high - and vice versa. Ethnography knows few nations for which trade would not be known even in the most elementary form. Such a people were the natives of Tierra del Fuego , who until the meeting with Europeans and to a large extent even later were unfamiliar with the idea of ​​trade. Along with them were many of the Australian savages. Ceylon Veddas, even having come in contact with cultural aliens, could only think of the most primitive form of exchange, which Letro called Fr. commerce par dépôts (trade by folding places ). As soon as the material conditions of life become more complicated, as soon as the tools and generally the beginnings of industry appear, the idea of ​​exchange also arises. Slowly looking for the origin of trade relations in the custom of exchanging gifts. One thing is certain: the exchange did not immediately receive an economic character. Initially, it had symbolic meaning, authorizing union, peace, friendship, and entry into closer relations. The first sign by which it can be judged that the exchange is beginning to gain economic significance is the establishment of a custom to exchange objects more or less equivalent or considered equivalent. Perhaps, in order to distinguish the exchange, as such, from the symbolic barter, the savages introduced into the custom those places that Herodotus notes among the Libyans and which to this day are found, except for the Veddas, the Eskimos, the Polynesians, the African Moors, Abyssinia. Already at savages we meet in embryonic form two essential conditions for the development of trade: specialization of industry and coin. The role of the latter in different places is played by jewelry, jewelry (shells), furs, slaves, cattle, etc.

The first information about the existence of trade relations is very early. Already three and a half millennia BC. e. the first king of Mesopotamia from the Sumerian dynasty established trade relations with the north and south from his capital Sirtella. A millennium later, we can already state a rather complicated exchange system. We have reached a huge amount of documents (wedge-shaped), about the purchase of land, slaves, buildings; we know about the existence of a loan , about the size of interest (17 - 20% per annum). Three industries particularly flourished in Mesopotamia: the manufacture of weapons, ceramics and the manufacture of fabrics (Babylonian carpets and dyed fabrics). These fabrics in the flowering era of the country, starting around 2000 BC. e., are widespread throughout the East, and somewhat later penetrate into Europe. Trade routes, which at the same time met strategic goals, were laid in all directions: to Bactria, to Media, to Persia, to Armenia, to India, to Arabia, to Asia Minor. The Chaldean monarchy, due to its geographical position, served as a mediator between East and West. Caravans delivered there the products of Arabia and East Africa (gold, smoking ), India (fabrics, metals and products from them, precious stones). From there, they were also transported in caravans to Phenicia . The Persian Gulf was little exploited by the Assyrians as a trade route. Inside the country, trade went mainly along the two great rivers of Mesopotamia: the Tigris and the Euphrates .

Semitic peoples also participated early in international trade. The Ishmaelite caravan traveling from Gilead (Palestine) to Egypt with various kinds of smokers ( tar , tragacanth , frankincense , mastic ), delivered, most likely, from Arabia, bought Joseph from his brothers; a little later, the latter went to Egypt by sea with a load of fragrances, honey, nuts and almonds to get bread from there. These facts indicate ongoing relations with Egypt. More detailed information on Jewish trade dates back to the era of Solomon. Relations with the south were maintained very regularly; every three years, the king’s fleet made commercial flights to India and in exchange for wood and gum brought gold, silver, ivory, monkeys and more. Under Solomon, Palmyra (Tadmor) was built, which became an intermediate station between Palestine and the East; during his reign, the Queen of Sheba (from southern Arabia) appeared in Jerusalem, who brought incense and precious stones in unprecedented numbers. Relations with Phenicia were maintained constantly; there have always been many Jews at fairs in Tire . There were two routes from Arabia to Phenicia: one from Yemen through present Mecca and through the countries of the Moabites and Ammonites; the other from Gadramaut and Oman through the northern desert and Dedan , and then to the west, where it connected with the caravan route of Yemen.

In Egypt, in the era of the pyramids, subsistence farming dominated; insignificant internal exchange had exchange character. Only at the beginning of the XVI century BC e. the influence of the Asian East is found in Egypt; a coin appears (copper ingots). In this era, trade is predominantly land. Its main paths are concentrated at Memphis and Thebes. Ramses II began the construction of a canal connecting the Nile with the Red Sea; Necho continued it. It was the main waterway to the base of Alexandria. Two roads led from Thebes to the south, to Ethiopia and Meroe; one went along the bank of the Nile , the other through the desert. Thebes communicated with Carthage through the oasis of Ammon and the great Sirte. Relations with the coast of the Red Sea did not present any difficulties. Egypt in this era received mainly luxury goods - precious stones, metals, wood, fragrances, vessels, and more; but even after Psammetichus, trade in Egypt did not acquire any serious significance. The real trade flowering came here only after the founding of Alexandria.

With the Phoenicians, trade is entering a new phase of development. Previously, it almost did not go beyond the framework of a simple exchange of products between various states and tribes of the East; Now it is becoming global and is being made predominantly marine. Initially, however, the Phoenicians did not dare to embark on long sea voyages; they visited the nearest places: India, Palestine, Arabia, Egypt, Greece - by sea, Mesopotamia, Armenia - by dry route. Particularly close trade relations existed among the Phoenicians with the Jews. In exchange for local (timber, fruits and metals) and imported (ivory, jewelry, glass, etc.) Phoenicians received grain, oil, wine, and all kinds of raw materials from Palestine. From Syria they received wine and fine wool, which they dyed with their famous purple paint and transported around the world, horses from Cappadocia, and mules from the Caucasus.

All items of trade were exchanged one for another and the Phoenicians received huge profits. These profits increased many times more when the Phoenician merchants began to call further west along the Mediterranean Sea. Carefully making their way along the coast, they reached Spain, where they founded a colony (present Cadiz ). Silver from the mines of the Iberian Peninsula was exchanged for products of the East; oil, wax , wine, bread, wool, lead , etc. were taken from there. The pillars of Hercules did not stop the Phoenician merchants; they reached the Baltic Sea, establishing trade relations everywhere; and exported fish, leather, amber , tin from the villages of Europe. Years 1000 BC e. Phoenician trade was in full bloom. Strictly keeping the secret of their western voyages, they reigned inseparably at sea from India to Jutland, delivering works of the East to the West and vice versa. But the decline of this trade came as fast as the heyday. Internal turmoil and enemy invasions exhausted the strength of a small nation; his trading monopoly came to an end, but one of his colonies, Carthage, subsequently became a great trading power.

Trading at the ancient Persians received a huge boost due to the activities of Darius Gistasp . He completed the construction of the Ramses and Nejo canal, carried out monetary reform to facilitate exchange, covered his huge state with a whole network of roads and intermediate stations that served the military as much as commercial purposes, and explored the Indus and the shores of the seas that washed his power. Industry has reached a flourishing state; Persian fabrics and carpets, mosaic and enamel products, precious wood furniture had no rivals. The products of India were transported by caravans throughout the state; Arabs were mediators in relations with the south, the Greek colonies of the Asia Minor coast, subject to the Persians with the west and north. And here decline fell shortly after its heyday; the loss of the west coast of Asia Minor was his first moment.

The fact of the existence of relations between the Phoenicians and Greeks in the Mycenaean era can be considered, apparently, established. The Phoenicians brought oriental goods, took away raw materials. The well-being of the coastal inhabitants increased, the needs increased; native industry began to imitate overseas products. Eastern influence spread mainly along the eastern shores of Hellas, along five bays: Laconic, Argiv, Saronic, Euboean and Pagasei; the cultural center was Argos .

The main industry in the Mycenaean era was metal. Metals mined from local mines, both in Hellas, and on the islands and on the Asian coast, were not enough; The Phoenicians brought copper and tin. Metals became the most valuable object of trade in the country, where livestock was the measure of value. In the VIII century BC. e. sailing begins with the Greeks, but the influence of the Phoenicians does not fall. Eastern imports hold on: Phoenician ships bring silver vessels from Sidon , metal armor from Cyprus , linen tunics, glass , ivory; from the East, the Greeks received some domestic animals and plants. Cups and swords were brought from Thrace to Hellas; very lively relations existed between the Asia Minor Greeks and their neighbors - Lydians, Lycians, Carians.

The real rise in Greece begins with colonization. The Greeks gradually populate almost the entire coast of the Mediterranean Sea, the banks of the Euxinus Pontus and Propontis, the islands of the Aegean Archipelago, trade relations with the Scythians, with the Thracians, with the native tribes of Asia Minor and the Caucasus, with the Libyans, with the inhabitants of Italy, southern France, Spain. In the middle of the VII century BC. e. Egypt joins here. Attica delivered oil and silver, Boeotia - bread, islands - wine, Kiefer - purple, Laconia - iron. Import consisted mainly of all kinds of raw materials and slaves; but the East and Etruria imported into Greece and the products of their industry. The main import item was bread, which even in Attica was enough only to spare.

Cattle and jewelry, as a measure of value, first gave way to ingots of copper and iron, and then to noble metals, by weight units; finally, a coin was borrowed from Lydia. In the VII century BC e. the first place in the trade relation belonged to Aegina; only Corinth could compete with her.

In the VI century BC e. Athens gradually begins to advance and with the help of Corinth they defeat Aegina. The successes of commerce lead everywhere the fall of the landowning aristocracy. Attempts by the Corinthian Kipselids and Athenian Peasistratids to raise small land ownership do not lead to anything, and both cities, in the 5th century BC. e., turn into merchant republics. Agriculture could not withstand the competition of Pontus, Sicily, Egypt and southern Italy. In the V century BC e. at least 300,000 centners of bread were imported annually into Piraeus , and total imports into all the harbors of the Aegean reached several million centners. Income from trading was proportional to the magnitude of the risk; if sailing in Sicily and Italy gave up to 100%, then sailing in the Archipelago brought no more than 20 - 30%.

This was the state of affairs in the era of the highest commercial prosperity following the Greco-Persian wars. The Peloponnesian war led to a decrease in population, the ruin of the country, tax burden, economic crises; but even Athens, the most affected by the wars, did not lose all their strength and retained their commercial and industrial significance. Syracuse took first place among the western Hellenic cities and kept it until the rise of Alexandria; Ephesus became an intermediate point through which trade was with Asia Minor; Rhodes grew up in the southeast, competing with the largest shopping centers in the Greek world.

According to industrial development, trade is growing. In maritime trade, the significance of risk early led to the formation of trading companies, the simplest form of which was the Bodmery Treaty. A money loan secured by a ship or cargo was paid more than a simple money loan; while the percentage of the former reached 30%, the latter rarely rose above 18%. Alexander the Great’s campaign in Egypt led him to the idea that India’s trade could be much more convenient through Egypt than the old way. Alexandria appeared at the mouth of the Nile, and its founder predicted the role of a reseller between East and West. Under the Ptolemies, a large merchant fleet in the Red Sea served for relations with India; trade with Ethiopia took place on the Nile, from where the ivory came mainly. With submission to Rome, the trading activities of Alexandria - like Byzantium, another port connecting the West with the East - increased significantly.

When Tyr fell under the blows of Alexander, Carthage accepted the commercial heritage of his metropolis. The history of Carthage is particularly interesting in that its trading considerations were always in the foreground. Government structure, conquest - everything was adapted to economic needs. Maintaining a trading monopoly in the western Mediterranean Sea - that was the main task. Foreign ships were driven out, and on occasion sank; any other maritime power, wishing to enter into relations with a powerful republic, had to trade exclusively in Carthage itself. An unusually advantageous geographical position placed the trade of Carthage in very favorable conditions. Caravans that regularly went inside Africa and into Egypt brought from there ebony , ivory, gold, ostrich feathers, dates, slaves; European colonies delivered wool, metals, bread. Carthage factories processed raw materials and marketed fabrics, metal products and glass.

In the heyday of Carthaginian power in Italy, Etruria grew, which also played a role in the history of trade. She made an alliance with Carthage; in 540 BC e. the Allies defeated the Phocian colonists at Alalia (Corsica) and drove them to the mainland (Massilia). The power of Etruria did not last long; after his fall, the Greek pirates became bolder, so Rome and Carthage had to agree on their extermination. Some time later, the rise of Rome put an end to the Greeks, the Etruscans, and the Carthaginians.

In ancient times, trade in Italy was limited to relations between neighboring communities. Periodic fairs, dedicated to the festivities, appeared early; the most significant of these was at Zorakt, an Etruscan mountain near Rome. Here trade occurred probably earlier than the Greek or Phoenician merchant appeared in central Italy. Livestock, slaves, and later metal (copper) in weight ingots served as an exchange instrument. The favorable geographical position of Rome soon made it a folding point for the entire Latsium .

The initial modest exchange was revived when Greek settlements appeared in Italy, and Etruscan merchants entered into close relations with the Greek. The settlements of the eastern coast of Italy began to enter into direct contact with Greece; Lacium exchanged its raw materials for a manufactory from the South Italian and Sicilian Greeks. This state of affairs persisted until Rome began to spread its dominion to the natural borders of Italy. Roman denarii, says Mommsen, were not one step behind the Roman legions. And the overseas wars of Rome partly caused the trade interests of the republic.

Rome did not become an industrial center capable of competing with the East and Carthage; only large-scale trade could become a real source of wealth for him. The Punic wars that crushed Carthage and the campaign in Greece, which ended Corinth, gave the Roman merchants the opportunity to put their capital into circulation. The first step after the Roman conquest was usually the introduction of the Roman monetary system. Silver coins came into use from the III century BC. e., and gold (mainly in bullion) - during the Punic Wars. Port duties have become an important financial item. The countries of the East joined the circle of countries with which the Romans were in a relationship. But now, as far as the end of his days, Rome exclusively imported, paying for overseas products with the gold that was collected in the conquered countries by the state and the merchants.

The empire brought peace to the world, which primarily responded to streamlining and regulating trade. Customs barriers did not hinder trade anymore, the roads were safe from robbers, the seas were not teeming with pirates. Of the institutions of the time of the empire, horrea deserve attention - state warehouses, mainly granaries, which received African and Egyptian bread. The second place among the items of import was meat. Whole herds were brought from abroad to Rome; dairy products came from Gaul and Britain. A variety of fish varieties were consumed both fresh and salted and pickled. Vegetables and fruits also came in huge numbers from abroad; Carthage and Cordoba were famous for artichokes , Germany for asparagus, Egypt for lentils; apples came from Africa, Syria and Numidia, plums from Syria and Armenia, cherries from Pontus, peaches from Persia, apricots from Armenia, pomegranates from Carthage. Italy produced a lot of wine, but it was not enough in the era of the empire; wine was brought from Greece, Asia Minor, the islands, and later from Gaul and Retia. Oil consumed in large quantities in bathhouses was delivered from Africa. A large object of trade was salt. For Roman homes and villas from far away, valuable wood furniture, silver-decorated sofas, marble , and precious statues were brought. Phenicia, Africa and Syria delivered purple materials, China - silk and silk fabrics; dressed leather came from Phenicia, Babylonia, Parthia, sandals from Lycia (the famous factory in Patara), bronze and copper from Greece and Etruria, swords, daggers, armor from Spain.

In the I-III centuries, the Roman Empire was the greatest area of ​​free trade that history has known. The unity of coin, measure and weight, the free floating of everyone everywhere, the flourishing state of industry in Spain, Asia Minor, Syria, Egypt, Northern Italy, partly Greece, the high level of agriculture in Africa and on the Black Sea coast all contributed to the prosperity of trade. The accidental discovery of Ceylon at Claudius indicated a new path to India. But this welfare did not last long. Under Diocletian there was a terrible economic crisis, from which Roman trade could no longer recover. In vain did the emperors try to improve the matter, establishing close custody of all spheres of economic life, regulating agriculture, crafts, and trade. Everything was in vain, since the state pursued not fiscal, but economic goals. International relations all declined, and then barbarians appeared, and the terrible decline of culture ended the history of the Roman Empire.

The collapse of money at the end of the 3rd century turned out to be less fatal for the eastern half of the empire than for the western. As soon as the fermentation caused by the barbarians more or less subsided or swept to the West, the eastern empire began to settle down again, its military prestige was resurrected, relations with the East began to resume. Since the time of Justinian (527-565), Byzantium has become a mediator between East and West and retains its role until the bourgeoisie of Italian and southern French cities has recaptured this position from it. In the Middle Ages, the Levant was the main goal of European trade. What later came in abundance from America — for example, cotton and sugar — now came from Syria, Asia Minor, and Cyprus; Indian smokers and spices could also be mined only in the East; silk was first produced only in China.

The favorable trading position of Byzantium was determined primarily by geographical conditions. Only with China could she not trade directly; the Chinese did not go further than Ceylon by sea, and their caravans reached only Turkestan . In the further movement to Byzantium, Chinese silk inevitably had to pass through Persia. Justinian tried in vain to arrange his delivery by sea to Ethiopia in order to avoid the hostile Persia. Indian goods on native or Persian ships were also delivered to the shores of the Persian Gulf, but trade with India also went directly, through the Greek harbor on the Red Sea, to Klisma (near present Suez ). With Ethiopia, trade, extremely profitable (incense, precious stones, ivory), partly went through Alexandria, partly by sea; Ethiopian residents also transported Greek merchants to India and transited Indian goods. At the end of Justinian's reign, missionaries stole the secret of silk production from the East. Under Justin II, in the Byzantine Empire there was already a silk industry, concentrated mainly in Syria. The Syrians began to look for markets in the West. In the Merovingian era, we meet them not only in Narbonne and Bordeaux , but even in Orleans and Tours ; their ships brought not only silk, but also wine, leather, expensive materials for decorating temples. The Syrian merchants were followed by Egyptian ones, with local works (papyrus, etc.). In Italy, while it belonged to Byzantium, there were even more eastern merchants. In Germany they were met only in the romanized regions - along the Rhine and Danube.

In the second half of the 7th century, the most industrial part of the Byzantine Empire fell into the hands of the Arabs. Arabs and before Mohammed was not alien to trading activities. At first, after the adoption of Islam, this activity was greatly weakened, but when the semi-wild nomads became owners of the flourishing provinces, when an unprecedented luxury appeared under the Abbasids, the old commercial instincts awoke with renewed vigor. Abbasid caliphs vigorously supported trade, paved roads, encouraged merchants. Along with Damascus , through which caravans passed from Asia Minor to Arabia and Egypt, and vice versa, two more trade- friendly centers appeared: Bassora , which dominates the Persian Gulf, and Baghdad , at the confluence of the Euphrates Canal with the Tigris; relations with Asia Minor, Syria, Arabia and Egypt went through the Euphrates, and central Asia was connected with Baghdad by the caravan route that went through Bukhara and Persia.

The Tale of Sinbad the Sailor from "One Thousand and One Nights" points to Malacca as the last point reached by merchants; under Harun Alrashid (785-800) they penetrated further. The harbor and market of Canton in China opened to foreign merchants in the year 700, and Arab sailors took advantage of this rather early. Under the Tang Dynasty (620–970), Chinese merchants themselves went around the southeastern corner of Asia, visited the Malabar coast in India and often climbed up the Persian Gulf, usually up to Siraf (on the east coast of the gulf). Trade with China, like the Chinese silk industry, suffered a severe blow during the 875 uprising. The country was ravaged, foreign merchants were subjected to violence. The main shopping center has now become Kalah , in Malacca. Chinese merchants with Arabic gathered here to exchange their goods and buy local products: aloe , sandalwood, coconut, nutmegs, tin. Visiting India was even easier. In its various points, especially in Ceylon, there were entire Arab colonies.

Less significant was sea trade with the west, with the southern coast of Arabia, with Ethiopia and Egypt. The main center here was Aden . Constant caravan relations were maintained with the north. In Jerusalem, eastern merchants sold their goods to European pilgrims; pilgrims often went to Damascus and other nearby shopping centers.

Trade relations between the Levant and the West were maintained mainly by the Byzantines. The need for oriental goods became ever stronger as luxury developed in the eastern empire and the need for oriental medicines became clear. Trade relations, which were stalled after the Arab conquest, resume in the 9th century, despite orders from emperors not to be found with infidels. In Antioch , Trebizond , and Alexandria, Greek merchants received the products they needed from the Arab. Of these three points, goods through the Mediterranean and the Black Sea and partly by dry route through Asia Minor came to Constantinople , Thessaloniki and Chersonesos .

In the northern direction, trade went in two ways: eastern, through the Arabs, and western - through the Byzantines. Arab merchants on the Caspian Sea reached the mouths of the Volga and then up the river they reached the capital of the Volga Bulgarians. By the time the Arab merchants arrived, the Bulgarians had accumulated furs, paying them with Arab money. Part of the Scandinavian merchants themselves appeared on the Volga, partly brought their goods (furs, feathers, whalebone , blubber , probably wool) to Novgorod , where they exchanged them for Arab money. Thus, right relations were established between the far south and the far north; the south almost exclusively bought, for the semi-wild northerners almost did not need his goods.

The western (great Greek) trade route went from the Black Sea up the Dnieper , then by land to Lovat through Lake Ilmen , Volkhov , Lake Ladoga and the Neva into the Baltic Sea . It passed through two main shopping centers of Russia: Kiev and Novgorod. The Slavs exported fur, honey, wax, and slaves to Constantinople. The same way was mainly used by the Varangians . The western way lasted much longer than the eastern one. Those goods that Arab merchants brought to the Volga, and the Slavs to Kiev and Novgorod, were consumed mainly in Germany, which in exchange sent furs, amber, etc. Slavic merchants themselves drove to Germany. There were trade routes to southeast Germany, but trade there was very insignificant. Thanks to the Scandinavian and German merchants, Levant trade even entered England.

The trade relations of France with the East increased under Charlemagne , thanks to the streamlining of the administration and the establishment of diplomatic relations with the Abbasid court; but under Karl’s successors, due to Norman raids and Saracen pirates, they almost completely ceased, and Levantine goods fell into France almost exclusively through the hands of Italian merchants. Italy now, as after the Crusades, played a leading role in European trade with the Levant. Of its cities, Amalfi in the south and Venice in the north occupied the first place in terms of trade in this era.

Amalfi was in constant commercial relations with the Arabs as early as 870; all Greek cities were open to his merchants, who were considered subjects of Byzantium, for duty-free trade. In Constantinople they had their own office. They exported Greek goods to the west and delivered the famous Greek purple silk fabric to lovers, despite the prohibition of its export. In Antioch, they had constant connections, in Jerusalem - inns; in Egyptian cities they were welcome guests. In Amalfi stores, the most precious and rare goods, especially silk materials, were always in abundance. The trade laws of Amalfi (Tabula Amalfitana) became the commercial law of Europe. The situation changed as soon as Amalfi passed into the possession of the Normans (1077). Of the subjects of Byzantium, the Amalfitans involuntarily became its enemies; they could not maintain competition with Venice, and their trade began to fall rapidly.

Already in the 9th century, Venice had permanent relations with Syria and Egypt. She exported woolen materials to the east, timber from Dalmatia , weapons and slaves. From Byzantium, the Venetians brought Russian ermine furs, Tyr purple, and patterned fabrics. Venetian galleys carried Byzantine mail. The Byzantine emperors did not like that the Venetians sold weapons and timber to the Saracens, because just at that time an energetic struggle was waged with the Muslims at sea (Cretan campaign of Nicephorus Foki ). At the insistence of John Tzimiskes, this sale was discontinued, but trade with the Saracens did not stop. Doge Orseolo (991-1009) obtained from Emperors Vasily II and Constantine a customs tariff that provided the Venetian merchants from the arbitrariness of Byzantine port officials. The import duty was defined as 2 solid from the ship, the export duty as 15 solid, with the proviso that the Venetians would not bring Amalfi, Bari, and Jewish goods on their ships (992). Around 1000, Orseolo subordinated the robber population of the Dalmatian coast to the republic, which completely protected travel to Byzantium. Particularly favorable for Venice was the diploma of 1084, given to her by Alexei Komnin in gratitude for the help provided by Venice in his fight against Robert Guiscard . By virtue of this diploma, the Venetians received the right to free trade in all port cities belonging to the empire. Amalfi for the right to trade in Byzantium was levied a fee in favor of Venice.

Scattered all over the world, the Jews were in very favorable conditions for the development of large-scale trade relations. Europe owes only to them the support of trade relations between the extreme West and the extreme East. They literally - in the then - sense, passed the world from end to end. They used four ways. The first first went by sea from some southern French or Spanish harbor to Farama in Egypt, then by land through the Suez Isthmus to Kolsum , from there by the Red Sea along the western coast of Arabia to the Indian Ocean . Another sea led to the mouths of Orontes in Asia Minor , from there it went by land through Antioch and Aleppo to the Euphrates , along the Tiger to the Persian Gulf and the Indian Ocean; from the Indian Ocean there was an open sea road to China. The other two routes were mostly land routes: through Spain and the Strait of Gibraltar to Africa, along its northern coast to Syria, then to Babylonia and from there through the southern provinces of Persia to India and China - or along the European mainland to the capital of the Khazars ( Itil at the mouth of the Volga) , and from there across the Caspian Sea via Trans-Oksania ( Bukhara ) and the country of the Uigurs to China.

European merchants brought eunuchs , slaves and slaves, Byzantine silks, furs, sabers to the East, and brought musk , camphor , aloe , cinnamon , etc. products to the West; along the way they delivered local goods. Scattered throughout the Jewish community, long-distance travel was greatly facilitated. In Germany in the early era, such communities seemed to be only in Mainz and Worms , but in France there were a lot of them, even in villages: each feudal lord had his own Jew, who was given the exclusive right to give money for growth for well-known payments. Trade was the main occupation of the Jews, and with a well-organized agent, with constant relations with Amalfi and Venice, with Spain and Russia, they could always quickly and accurately fulfill any order. Jewelery of all kinds, expensive weapons, horses of Arab blood from Spain, Russian furs, oriental fragrances, carpets, silk and paper fabrics - all this the feudal baron could get quite soon from the nearest Jew. However, there was no proper trade, for all these goods were consumed in a minimal amount.

Евреи и в раннее средневековье не были единственными купцами в Европе. Несмотря на покровительство которым они пользовались со стороны королевской власти, им трудно было конкурировать, с христианскими купцами, потому что католическое общество было нетерпимым. Когда можно было купить у еврея или у своего, все предпочитали последнее.

В центре торговли стояла Италия. С Германией отношения были довольно затруднительны; нужно было или обходить главный Альпийский хребет (через Кур на востоке, Сен-Морис , Мартиньи и Зиттен на западе), или искать удобных проходов через горы. В Пьемонт и западную Ломбардию переваливали через большой Сен-Бернар ; Симплон не пользовался популярностью, Сен-Готард не был даже известен; мало пользовались и рейнскими проходами ( Лукманир и др.), так что наряду с Сен-Бернаром были в употреблении только два восточных прохода — Септимер и Юлиер .

Главная торговля шла почти исключительно через Сен-Бернар; этим путём доставлялись преимущественно предметы, необходимые для церкви — ладан, воск, драгоценности. Главным торговым городом в ту эпоху был Майнц . Немецкие купцы приезжали на ярмарки в Феррару и в Павию , куда Амальфи и Венеция посылали товары. Итальянские купцы за Альпами появлялись редко: они бывали, кажется, только в Регенсбурге и на ярмарке в Сен-Дени . С Францией, кроме альпийских проходов и Роны , можно было торговать и морем. Путешествия французских купцов не простирались на восток дальше Амальфи, где они обменивали на восточные товары шерсть и краски. На западе по Средиземному морю французские купцы не ездили дальше Барселоны . Испания вывозила в ничтожном количестве свои минеральные богатства, причем Каталония и тогда шла во главе промышленного развития страны.

Английская торговля шерстью существовала со времен Альфреда Великого, а торговля металлами — ещё раньше. В англо-саксонскую эпоху велись отношения с Португалией, западным берегом Франции, Фландрией , Германией. Главной потребительницей английской шерсти была Фландрия.

Слабое развитие торговых отношений объясняется господством натурального хозяйства. Население, рассеянное в селах, было замкнуто в обособленные хозяйственные группы, каждая из которых легко себя удовлетворяла. Все необходимое — хлеб, мясо, одежда, оружие — было дома; искать на стороне приходилось только предметы роскоши и церковные принадлежности. Существовали лишь слабые зародыши промышленности гончарной (на Юге Германии), оружейной и шерстяной; последняя всецело находилась в руках фризов , которые рано начали спускаться по Рейну , чтобы в обмен на свои материи получать из Верхней Германии хлеб и вина; в последующую эпоху (IX — Χ века) их поселения существовали в Майнце, Вормсе , Кельне , Страсбурге , Дуйсбурге . Вообще, торговля была очень затруднена, как вследствие общей необеспеченности и тревожного времени, так и незначительного её развития.

Эпоха крестовых походов знаменует поворот в истории европейской торговли. Уже один факт знакомства европейских рыцарей с роскошью Византии и Востока должен был значительно усилить спрос на восточные товары; кроме того, явилась возможность обходить Византию. Если раньше амальфитанские и венецианские купцы заезжали в сирийские портовые города, то это было исключением: обычными рынками были Византия и частью города северной Африки. Благодаря крестовым походам отношения с левантскими портами сделались регулярны.

Воспользовались этим обстоятельством прежде всего три могущественных итальянских республики: Венеция, Генуя и Пиза. Обе соперницы Венеции только теперь получили возможность успешно конкурировать с нею: раньше они в тесном союзе вели упорную борьбу с сарацинами , которые владели Сицилией и Сардинией и своими кораблями затрудняли торговые отношения. В 1015—1016 годах сарацины были вытеснены из Сардинии; в 1070 году норманны завоевали Сицилию . Чтобы перевести на Восток шедших через Италию крестоносцев первого похода , нужны были корабли; их доставили Венеция, Генуя и Пиза, флоты которых и позже неоднократно участвовали в военных действиях.

Все это, конечно, делалось не даром. Итальянцам первым всецело открылись левантские порты. Теперь им не было необходимости делиться своими прибылями с греческими купцами; караваны из Багдада и Дамаска подвозили в Сирию товары в каком угодно количестве, и их можно было получать гораздо дешевле, чем в Константинополе или Херсонесе . Иерусалимские короли и другие христианские князья предоставили генуэзцам, венецианцам и пизанцам полную свободу в торговых делах. Во всех приморских городах Леванта возникли итальянские колонии, причем генуэзцы и венецианцы захватили львиную долю в Сирии, а пизанцы — в Африке. Итальянские купцы предпринимали путешествия в глубину Азии и получали дорогие товары на месте. Это имело громадное значение, потому что торговля на Востоке в конце XI века была такая же оживленная, как и при Аббасидах . Она теперь сосредоточивалась, главным образом, у южных берегов Аравии и в Персидском заливе ( Аден и остров Кейш или Киш). Отсюда предпринимались путешествия в Индию и Китай (Канфу), сюда привозили мускус, алоэ, алойное дерево, перец, кардамон , корицу, мускатные орехи, камфору; персидская сера вывозилась в Китай, китайский фарфор в Грецию, греческая парча в Индию, индийская сталь в Алеппо , стекло из Алеппо в Йемен.

Самой большой эмпорией Востока был Багдад, куда стекались произведения Персии, Центральной Азии и Китая. До нас не дошло сведений о том, достигали ли европейские купцы до Багдада; но в северной Месопотамии полвека (1098—1144) существовало эдесское графство , куда, вероятно, заезжали сирийские и армянские купцы. Главные транспорты шли через Алеппо в Антиохию, Лаодикею и Дамаск. Иерусалимское королевство сделалось значительным торговым государством; здесь, в больших чем когда-либо размерах, происходил торговый обмен между Востоком и Западом. Важнейшим портом королевства была Акка (Сен-Жан д'Акра); за нею следовали Тир, Бейрут , Яффа и др. Даже Иерусалим был значительным караванным центром, ибо туда вели торговые пути из Аравии и Египта. Наконец, сами владения крестоносцев производили много продуктов, которые массами отправлялись в Европу; фрукты (апельсины, лимоны, смоква, миндаль) из Триполи и Тира, вино из ливанских виноградников, оливки, сахарный тростник, хлопок и шелк в сыром и обработанном виде, триполийские шелковые ткани, тирское стекло и проч. Итальянским и прочим европейским купцам ( Барселона , Монпелье , Нарбонна , Марсель скоро пошли по следам Венеции, Генуи и Пизы, хотя и не могли сравняться с ними) открылся невиданный простор; их благосостояние стало быстро возрастать.

В византийской империи итальянцы успешно конкурировали с местными купцами; первые три Комнина , особенно Мануил , всячески им благоприятствовали. Они стали отнимать рынки у византийцев, которым сильно вредил установившийся в Византии обычай чеканить низкопробную монету. Глухой ропот против западнической политики Комнинов перешел при Алексее II (1183 год) в открытую революцию, поднятую главным образом купцами и ремесленниками. Она сопровождалась избиением всех чужестранцев, большинство которых были итальянские купцы. Но византийская торговля от этого ничего не выиграла, а погром 1183 года сталя одним из поводов для завоевания Константинополя крестоносцами четвертого похода (1204 год). При дележе Венеция, достигшая теперь апогея своего могущества, захватила почти все острова — Крит , Корфу , Эвбею , — гавани Херсонес, Галиполи ; в Константинополе она расширила свой квартал и приобрела такое влияние, что одно время была мысль перенести резиденцию дожа в столицу империи.

Венеция сделалась первой торговой державой в Греции. С пизанцами она в 1206 году заключила тесный союз; генуэзские купцы только в 1218 году добились statu quo ante. В 1247 году итальянцы появляются в Киеве , в 1260 году — в Крыму, около того же времени — в Азове ; во владения иконийского султана они проникли очень рано; даже заклятый враг франков — никейский император Ласкарис — позволил венецианцам беспошлинно торговать у себя.

Возвращение Константинополя в руки византийцев (1261 год) принесло торговое преобладание Генуе, которая вскоре после того раздавила Пизу (1284 год) и победой при Курцоле нанесла сильный удар Венеции (1298 год). Основанная генуэзцами в Крыму Каффа подорвала торговлю венецианских черноморских колоний и заставила Венецию, особенно после разрушения Таны (Азова) монголами (1317 год), усилить свои отношения с сирийскими и египетскими портами.

Левантская торговля через Сирию все больше и больше процветала. Акка, завоеванная было Саладином , в 1191 году была взята обратно крестоносцами третьего похода и сделалась ещё более блестящим торговым центром. Наряду с венецианцами, генуэзцами и пизанцами там появились теперь купцы из Флоренции , Сиены , Пиаченцы , а также англичане, провансальцы (из Монпелье и Марселя), испанцы (из Барселоны). Кипр сделался при Лузиньянах значительной эмпорией; небольшая Киликийская Армения давала свободный проход купцам.

С сирийскими портами успешно конкурировала египетская Александрия . Товары, шедшие через Александрию, проходили водою все огромное пространство от Китая и Индии до Венеции, Марселя и Барселоны, за исключением небольшого клочка суши между Красным морем и Нилом . Это было дешевле, скорее и вернее. Склады Адена , с их громадными запасами восточных товаров, лежали близко от этого пути; египетские купцы встречались там с персидскими и индийскими. В Красном море торговали почти исключительно арабские купцы, у которых в Йемене был благоустроенный порт Зебид . Египетские купцы на африканском континенте высаживались в Айдабе (близ мыса Эльбеа), оттуда караванным путём добирались до Нила, а по Нилу до Александрии. Здесь собирались главным образом товары со всего Востока; здесь получали их европейские купцы. Александрию посещали не только купцы средиземноморских портов Западной Европы и византийцы, но, вероятно, и немцы, и даже русские. Первенствовали и тут Генуя, Пиза и Венеция. Христианским владетелям в Сирии это не нравилось; при заключении в 1156 году договора с Пизой, иерусалимский король Балдуин IV грозил, что если ливанские купцы будут продавать фатимидскому султану железо, строевой лес и смолу, то эти товары будут отниматься у них силою. И после падения Фатимидов отношения итальянцев с египетскими султанами не прекращались; в 1208 году Венеция заключила с Египтом договор. На пути между востоком и западом немалую роль играл остров Кипр.

С появлением монголов открылись новые пути, по которым западные купцы, умевшие ладить с татарами, проникали в самое сердце великой монгольской державы. Один вел из Малой Армении или из Трапезунда в Персию и через Багдад и Персидский залив морем в Китай, другой — из южной России через Центральную Азию в Китай. С открытием сообщения с Востоком через Чёрное море торговый оборот Запада ещё больше увеличился. Время от конца XIII до конца XIV века было эпохой наиболее оживленного обмена Европы и Азии. С XV века начинается упадок. Пути, которые в течение трех столетий обогащали Европу, стали забываться; на них появились османы. Открылись новые пути; другие нации забрали в свои руки наследие великих итальянских республик.

Открытие в Европе Левантских портов сейчас же отозвалось целым рядом серьезных последствий. Итальянцы переняли у Востока секреты его производства; различные отрасли промышленности выросли в городах Апеннинского полуострова. Городские классы стали крепнуть и развиваться; мелкие феодалы, затруднявшие торговлю своими разбоями и бесчисленным количеством всевозможных пошлин, пришли в упадок; более крупные князья старались привлечь купцов в свои владения, оделяя их привилегиями, устраивая для них рынки и ярмарки; купцы организовались в гильдии , города — в союзы. Торговля притягивает к себе все больше и больше сил, как из аристократии, так и из вилланов, которым «городской воздух давал свободу».

В центре европейского торгового оборота по-прежнему стоит Италия. От неё расходятся во все концы Западной Европы торговые пути: один идет морем через Гибралтарский пролив и Ла-Манш мимо Франции и Англии во Фландрию, другой от Лионского залива по Роне и Соне вглубь Франции и по Мозелю и Рейну к Северному морю; третий переходит через Альпы. Первоначально главным проходом продолжал оставаться большой Сен-Бернар; с ним соперничали Септимер и Бреннер; но постепенно приобретают популярность другие проходы системы Роны и Рейна — Лукманир , Гримзель , Симплон . Сен-Готард все ещё не был известен. Европейские купцы вытеснили еврея, как прежде сирийца; европейский обмен делается мировой торговлей. Натуральное хозяйство уступает производству на рынок; в первое время после начала крестовых походов разве только полотняные ткани продолжали производиться дома, но лён уже тогда стал вытесняться шерстью . Фландрия первоначально господствовала на шерстяном рынке, перерабатывая в тонкие сукна английское сырье; но со времен Эдуарда III, призвавшего к себе фламандских мастеров, и Англия перестала ограничиваться выделкой простых, грубых материй и научилась более совершенным приемам. С обеими странами все более и более победоносно конкурирует Италия, в особенности Флоренция и Лукка. В огромном количестве потребляла Европа восточные курения, благоухания, пряности, целительные средства; в Германии только теперь появились дрогисты. Швеция и Англия посылали через Альпы металлы; в самых Альпах начиналось горное дело; Золинген , Пассау , Регенсбург славились своим оружием; несколько позднее по всей Европе распространилась слава миланских панцирей.

В XIII веке мировая торговля получила сильный толчок благодаря знаменитым шампанским ярмаркам во Франции. Их было шесть; они действовали почти без перерыва поочередно в Ланьи, Баре, Провене и Труа (в двух последних — по два раза). Для немецко-итальянской торговли ещё важнее оказалось открытие Сен-Готардского прохода.

Развитие торговых оборотов вызвало резкую перемену во взглядах на денежную прибыль. Феодальному хозяйству была незнакома торговая сделка, предполагающая прибыль. Каноническое право резко осуждало всякий процент; всякая денежная операция подводилась под понятие ростовщичества. Эти нормы были обязательны для христиан; поэтому все кредитные сделки находились в руках евреев. С расширением торговых оборотов возникли новые требования, к услугам которых явилось реципированное римское право . Болонские юристы провозгласили законность роста; формулу их, смягченную толкованиями позднейших глоссаторов, должна была признать и церковь. Кредитные операции флорентийских банкиров охватили собою всю Западную Европу. Наряду с крупными банкирскими домами функционировали банкиры, удовлетворявшие во Франции, Германии и Англии потребностям мелкого кредита. В связи со всеми этими условиями вырастает значение Ганзы , великого немецкого купеческого союза, возникшего в XIII веке в видах расширения и облегчения немецкой торговли за границей. Основой для неё послужили местные торговые гильдии, городские союзы и торговые дворы (ганзы) за границею. Из последних древнейший — стальной двор в Лондоне, основанный кельнцами в XII веке. Отдельные городские союзы постепенно стали объединяться в один общий, первое место в котором принадлежало Кельну на западе и Висби на востоке; но с конца XIII века стал выдвигаться Любек , и под его руководством создалась великая Ганза, сосредоточившая в своих руках торговлю в Северном и Балтийском морях, начиная от Новгорода и кончая Англией; сфера её деятельности заходила и дальше, до Португалии и Испании.

В XII веке случился крупный факт, имевший большое влияние на европейскую торговлю: вымер род графов Шампани, поддерживавших ярмарки. Капетинги повысили ярмарочные пошлины, что нанесло сильный ущерб итальянцам. Затеянная Филиппом Красивым война с Фландрией нанесла сильный удар процветанию шампанских ярмарок; конкуренция ярмарок в Лионе и в Женеве довершила их упадок. Их роль перешла к Фландрии; итальянские купцы удалились из Франции, и там стало складываться своё национальное купечество, одним из ранних представителей которого является Жак Кэр , министр финансов Карла VII .

Другим выдающимся фактом этой эпохи был последний расцвет венецианской торговли. Генуэзская торговля пала, как только турки захватили Византию, а затем и главную черноморскую колонию Генуи, Кафу. Генуя подпала под власть Милана, как полувеком раньше Пиза — под власть Флоренции. Торговому расцвету Венеции, кроме упадка её соперников, способствовало широкое развитие её промышленности. Производство шелка, шелковых материй, бархата, парчи, сукон, полотна, кружев, хлопчатобумажных материй, оружия, ювелирных вещей, стеклянных изделий и проч. позволяло венецианцам удерживать за собою рынки даже тогда, когда получение левантских товаров стало затруднительно. Яркая картина торговых оборотов Венеции набросана в отчете дожа Мочениго , относящемся к 1420 году. Вся Европа, особенно Германия ( Нюрнберг и др. города) учились торговому делу в Венеции. В Германии — в Констанце , Равенсбурге , Ульме , Аугсбурге — также появляются крупные независимые купцы.

Завоевание турками восточных берегов Средиземного моря и черноморского побережья закрыло прежние пути в Индию. Необходимо было отыскать новый путь в страну пряностей, курений и жемчуга . До 1453 года экспедиции на юг от Гибралтарского пролива не были систематичны, хотя португальцы и сделали несколько открытий по северо-западному берегу Африки. Эпоха великих открытий начинается с 1475 года, когда португальцы добрались до экватора ; затем следуют одно за другим открытие мыса Доброй Надежды Диасом (1487 год), открытие Америки Колумбом (1492 год), открытие морского пути в Индию Васко да Гамой (1498 год), постепенное открытие и колонизация различных частей Северной и Южной Америки, кругосветное путешествие Магеллана . Последствия всех этих открытий были громадны. Теперь торговля сделалась морской по преимуществу, потому что после Колумба не боялись удаляться от берегов и пускаться в открытое море. Явилась возможность доставлять индийские товары морем, без перегрузки, в европейские порты; отсюда удешевление товаров и падение торгового могущества Венеции. По словам современника, при получении известия об открытии Васко да Гамы, Венеция «окоченела от ужаса»; самые мудрые люди стали говорить, что это — величайшее несчастие, когда-либо постигавшее республику. Венеция упала на степень второстепенной морской державы. Удешевление индийских товаров имело ещё и другое последствие — увеличение их потребления, следовательно, новое расширение торговых отношений, чему способствовал и наплыв драгоценных металлов из Америки. Из Америки же стали доставляться в Европу невиданные до тех пор товары: картофель , маис , табак , саго , какао , ваниль , кока , ананасы ; привоз кофе (Мартиника), хлопка и сахара (Антильские острова) сильно поднялся. С другой стороны для европейской промышленности открылись новые рынки, куда она могла сбывать в обработанном виде то сырье, которое получала из новооткрытых стран. С усилением промышленности увеличивается приток ремесленников в города, и развивается техническое разделение труда; в цехах, опасающихся конкуренции, появляется незнакомая средним векам исключительность и классовая противоположность между мастерами и подмастерьями; начинается борьба рабочих с предпринимателями. Денежное хозяйство все больше и больше крепнет, благодаря американскому золоту и серебру; появляется крупный торговый капитал, зарождаются фабрики, увеличивается количество банков, усложняются формы кредита, появляются биржи, Цена денег падает, цены на товар вырастают, налоги увеличиваются.

Торговое первенство, после открытия Америки и морского пути в Индию, перешло от Италии прежде всего к тем странам, корабли которых первые пристали к берегам Индии и Америки — к Португалии и Испании. Торговля с Индией и другими странами Востока была отчасти монополией португальской короны (главным образом перец), отчасти была предоставлена всякому подданному государства. Лиссабон короткое время было самым цветущим портом в Европе. Английские, голландские и ганзейские купцы могли получать там, кроме индийских продуктов, товары из Персии и Аравии (ковры, шелк, лошади, розовое масло), из восточной Африки (невольники, слоновая кость, гумми, чёрное дерево), из Китая (шелк, фарфор, деревянные лакированные изделия), из западной Африки и африканских островов (слоновая кость, хлопчатник, сахар, вино, гумми, невольники), из Бразилии (красильное дерево). Управление индийскими колониями по жестокости не уступало хозяйничанью испанцев в Америке и вызывало страшную ненависть; туземцы поддержали англичан и голландцев, когда они, вследствие закрытия Филиппом II (Португалия с 1580 по 1640 годы была под властью испанцев ) доступа их кораблям в Лиссабон, снарядили экспедиции в Индию и отняли у португальцев все их колонии, за исключением Гоа .

Испания и в средние века была уже значительным этапом мировой торговли. В XIV и XV веках Барселона соперничала с Генуей и Венецией; в XV веке Генуя и Флоренция находились в оживленных торговых отношениях с портами Испании, среди которых выдвигаются Валенсия и Картахена , а к концу века — Альхезирас и Малага . Гавани Андалузии — Севилья , Кадис , Санта Мария — приобретают значение, как промежуточные станции между Италией и Англией. Северные гавани — Корунья , Сан-Себастьян , Сантандер — славились своими корабельными верфями и китоловами. Вывозила Испания шерсть, кожи, вино, фрукты, масло и шерстяные ткани из арабских мастерских. Фердинанд и Изабелла , после завоевания Гранады , оставили в силе промышленное законодательство мавританских владетелей, которое, облагая сырец, освобождало от пошлин шелковые материи. Это послужило первым толчком к промышленному подъёму страны. Изабелле обязана своим возникновением и шерстяная промышленность. Открытие Америки, особенно со времени завоевания Мексики, вызвало прилив золота и серебра. Это привело к падению ценности благородных металлов. Карл V распространил право торговли «с Индией» на всех подданных государства и отчасти уничтожил монополию Севильи, дозволив испанским кораблям отплывать в Новый Свет из Коруньи, Байоны, Бильбао , Сан-Себастиана, Картахены, Малаги, Авилеса и Ларедо . Ежегодно в колонии отплывало более 100 кораблей; столько же торговало с Англией, Фландрией и Ганзой. Таможенная пошлина была невелика, всего 7,5 %, а барыши — огромные. Хорошо осведомленный современник передает, что обычным способом оценки купленных в колониях товаров была надбавка 166 % к первоначальной их стоимости. За испанские товары колонии обязаны были уплачивать местными продуктами; колониальному производству правительство не давало развиваться. Иностранцам доступ в колонии был совершенно запрещен. Все эти меры повели к расцвету испанской промышленности. Шелковое производство, сосредоточивавшееся прежде в руках морисков , теперь занимало в Севилье и Толедо тысячи рук. Шерстяная промышленность питала почти треть всего населения; вся Кастилия жила ею. Кордова славилась кожевенной мануфактурой, Толедо — оружейными фабриками. Все это уничтожила близорукая политика Филиппа II. Религиозные преследования не обеспечивали спокойствия; золото непрерывно уходило за границу; в 1581 году отпали нидерландские провинции, в 1588 году была уничтожена Армада; в 1610 году изгнаны мавры (евреи подверглись изгнанию ещё раньше). Блестящая эпоха торгово-промышленного расцвета сразу миновала. При Филиппе V на короткое время оживилась торговля, поднялся и ввоз, и вывоз, но это было последней вспышкой. В начале XIX века у Испании не осталось колоний на Американском континенте.

Рынки, или "торги", составляли необходимую принадлежность не только города, но и всякого значительного селения. Сюда собирались крестьяне из окрестных мест и обменивали свои произведения на железные или медные орудия, утварь и пр. Стольные княжие города были вместе и важнейшими торговыми пунктами, куда направлялись товары из далеких областей Руси. Главным средоточием торгового движения в Южной Руси служили Киев и Чернигов , а в Северной – Новгород и Смоленск . Например, в Киев направлялись караваны с солью как от таврических озер, так и с Карпатских гор из галицких копей. А в Новгород шли обозы с хлебом из краев суздальских и рязанских.

Своей предприимчивостью во внутренней торговле северорусские торговцы, кажется, превосходили южнорусских. Так новгородских гостей, а отчасти и смоленских можно было встретить почти во всех областях русских; ростовско-суздальские гости ездили в Киев и Чернигов. Благодаря такому взаимному обмену товаров между русскими областями внутренняя торговля на Руси была довольно развита и удовлетворяла насущным потребностям населения. Зато в торговле внешней, в сношениях с иноземцами купцы южнорусские, то есть галицкие, киевские, черниговские и переяславские, не уступали и самим новгородцам. Торговые сношения Южной Руси были направлены преимущественно на Византийскую империю . Хотя половецкие орды и стесняли движение по Днепровскому пути; но известно, что судовые караваны наших "гречников" продолжали плавать почти ежегодно по этому пути. ^[one]

Новгород - крупнейший торговый контрагент средневековой Ганзы в Восточной Европе на протяжении всего периода его существования.Через Новгород вывозились товары, в том числе привезенные из других русских земель. Именно в Новгороде, а также в Лондоне, Брюгге (Фландрия) и Бергене (Норвегия), находилась одна из крупнейших ганзейских контор.

На рубеже XI-XII веков в Новгороде уже существовала торговая фактория готландских купцов — так называемый Готский двор с церковью Святого Олава, именовавшаяся новгородцами «Варяжской божницей». Она пострадала при пожаре 1152 года, когда сгорел новгородский торг. На Готланде, в Висбю, также существовало подворье новгородских купцов, тоже с церковью, остатки которой сохранились в этом городе.

Несколько позднее, во второй половине XII столетия, в Новгород прибыли немецкие купцы из северогерманских городов, в первую очередь, из Любека. Они основали в Новгороде Немецкий двор - двор Святого Петра (по построенной в 1192 году церкви Святого Петра). ^[2]

Между тем как суздальское купечество ездило в Камскую Болгарию, в землю Мордвы и других соседних Финнов, новгородские торговцы, с одной стороны, по судоходным рекам проникали в Заволочье и к Уральскому хребту; а с другой – они не довольствовались постоянным пребыванием у себя варяжских и немецких гостей, но сами плавали по Балтийскому морю, отправляясь за немецкими и варяжскими товарами на остров Готланд и промышленные города Славяно-Германского поморья. В торговле с Западной Европой деятельное участие принимали еще смольняне, витебляне и полочане. На сырые произведения Русской земли, преимущественно меха, воск и кожи, а также на дорогие товары греческие и восточные Северо-Западная Русь выменивала европейские сукна, полотна, металлические изделия, вина, сельдей, серебро, хлеб, соль и пр.

Значительная часть торговых оборотов совершалась на веру, то есть в кредит; о чем ясно свидетельствует Русская Правда , которая посвящает несколько статей порядку взыскания долгов с несостоятельного торговца. На существование кредита указывает и так называемое "резоимание", то есть ссуда денег или вещей ради "лихвы", или роста. Духовенство в своих поучениях сильно восставало против высоких процентов, которыми заимодавцы угнетали своих должников, и грозило первым вечной мукой, особенно тем, которые обращали бедных должников в свои холопы. Но в обществе еще мало развитом, при недостатке безопасности и большом риске проценты неизбежно бывают высоки. ^[one]

Немедленно после отпадения от Испании Нидерланды начинают искать собственные торговые базы на Востоке. Побудительной к тому причиной было закрытие Лиссабона для голландских кораблей (1594 год). Корнелий Ван-Гоутман первый проехал на восток в 1595 году; в 1598 году голландский флот завладел Явой и частью Молуккской группы островов. Образовался целый ряд компаний, которые, не сговариваясь одна с другою, вывозили огромное количество товаров; отсюда падение цен и многочисленные банкротства. Тогда возникла Голландская Ост-Индская компания (1602 год), которой правительство даровало привилегию торговли по ту сторону Магелланова мыса, право строить форты, вести войны с восточными князьками и заключать с ними договоры, право полиции и администрации в колониях. Менее блестящи были дела Вест-индской компании; она больше торговала невольниками и занималась каперством, чем вела правильную торговлю. Помимо восточной, Нидерланды вели большую посредническую торговлю между европейскими странами. Особенно много ввозили нидерландские купцы во Францию (преимущественно шерсть из Англии и Испании). На северо-востоке Европы они отбили у англичан русские рынки (в конце XVI века); в обмен на колониальные товары они получали в Архангельске корабельный лес, железо, пеньку, коноплю, сало, меха и проч. В Лейдене , Роттердаме , Амстердаме процветало рыболовство и китоловство. Когда войны XVI века разорили Фландрию, центр торговли из Антверпена перешел в Амстердам. В середине XVII века торговый флот Нидерландов состоял из 35 000 кораблей, равных по вместимости половине всего европейского флота. Саардам славился своими верфями. Нидерландские банкиры ссужали деньгами правительства. Первый удар благосостоянию Нидерландов был нанесен тюльпанным ажиотажем 1634—1638 годов; за ним последовал навигационный акт Кромвеля (1651 год), который Нидерланды вынуждены были признать после неудачной войны. Во второй половине XVII века протекционизм делается основой торговой политики, в связи с распространившимся учением меркантилизма ; Нидерланды пострадали от этого больше других государств. История нидерландской торговли в XVIII веке есть история постепенного её упадка.

Английские купцы стали заводить постоянные отношения с континентом в XIII веке. Главным предметом вывоза была уже в это время шерсть. При Эдуарде появляется класс стэплеров ( англ. merchant staplers ); так назывались купцы из числа торгующих с континентом, которые были обязаны свозить свой товар в определенные правительством пункты и подчинялись особой регламентации. С конца XIV века такими пунктами были Кале и Брюгге . Сначала стэплеры вывозили только сырье, потом стали вывозить и шерстяные материи. Операции их получили огромное развитие, так как у Англии долго не было конкурентов на европейском рынке. В середине XV века начинается вывоз шерсти из Испании и возникает отчаянная борьба между нею и Англией. При Генрихе VIII английский вывоз несколько уменьшается, но при Елизавете, благодаря узкой торговой политике Филиппа II, превосходству английской шерсти и развитию пастбищного хозяйства в самой Англии (путём огораживания общинных земель), кризис миновал, и торговля шерстью вновь стала быстро развиваться. Кроме стэплеров, действовавших преимущественно на северо-западе Европы, английская торговля со времен Генриха VIII была представлена ещё «купцами на свой риск» ( англ. merchant adventurers ), которые торговали повсюду: в Исландии, в Пруссии, в Испании, в Италии. Пошлины на ганзейские товары, при Эдуарде VII составлявшие 20 %, были подняты Елизаветой до 27 %. В 1597 году были закрыты ганзейские конторы в Лондоне. Вывоз кож был запрещен Генрихом VIII, ввоз кожевенных изделий — Елизаветой, вывоз шерсти — Яковом I. С другой стороны были введены вывозные премии. Все эти меры и в особенности навигационный акт подняли английскую торговлю на неслыханную высоту. Испанская промышленность пала, нидерландская конкуренция была подорвана, Ганза обессилена; ежегодные посещения венецианского флота сделались излишни и прекратились уже в 1532 году. При Елизавете образовалось несколько торговых компаний: Русская , в 1554 году, для торговли с Россией через Белое море ; Африканская — в 1562 году, для торговли с Гвинеей и Сенегалом (золотой песок, слоновая кость, перец); Остзейская или Балтийская — в 1579 году, для торговли с Балтийскими гаванями; Левантинская — в 1581 году, для торговли с Турцией, Сирией и Малой Азией (хлопчатая бумага, корица, кофе и др. колониальные товары); Ост-индская — в 1600 году. Существовала ещё французская компания, но торговля с Францией, ввиду постоянных войн, была ничтожна.

Наибольшее значение получила Ост-индская компания. В Америке английские колонии росли быстро и сделались неисчерпаемым источником сырья (строевой лес, смола, деготь, железо, меха, кожи, рыба, масло, индиго, какао, табак, рис, сахарный тростник, маис) и богатым рынком. В 1613 году общая сумма английского ввоза и вывоза достигала 4 628 586 фунтов стерлингов, в 1622 году равнялась 4 939 751 фунтов, в 1663 году — 6 038 831 фунтов. Меркантильная политика стала постепенно смягчаться под давлением экономических и политических условий. Систему торговых договоров стали проводить впервые тории. Уже метуэнский договор с Португалией 1703 года, приведший ко взаимному понижению пошлин, был заключен, вероятно, под влиянием торийских публицистов, а договор 1713 года с Францией был исключительно делом ториев ( Болингброк ). Только благодаря Адаму Смиту политика свободной торговли была усвоена вигами.

Английская промышленность поспевала за английской торговлей. Кроме шерстяных изделий, в конце XVII века составлявших почти половину экспорта, вывозилось, главным образом в колонии, полотно. В конце XVIII века Англия из земледельческой страны окончательно превращается в промышленную. К началу XVIII века (1714 год) сумма ввоза и вывоза достигает 11 миллионов фунтов стерлингов, а один экспорт составляет 8 миллионов; в 1761 году сумма вывоза равна 16 миллионам фунтов стерлингов, ввоза — 10 миллионов. Вместимость английских кораблей с 95 000 тонн в 1663 году поднялась до 327 000 в 1712 году и 932 000 в 1784 году.

До времен Кольбера французская внешняя торговля не могла конкурировать с португальской или нидерландской. После того как пришли в упадок шампанские ярмарки, их торговая роль перешла частью к Фландрии, частью к другим французским городам. Среди них выдвигается Лион , со времени основания Людовиком XI известной когда-то ярмарки, не только благодаря своему удобному положению, но и благодаря своей промышленности. Франциск I в 1540 году постановил, чтобы все заграничные парчовые и шелковые материи направлялись через Лион; здесь они распаковывались и оплачивались 5 % пошлиной (позднее 10 %). В том же 1540 году было постановлено, что пряности могут ввозиться во Францию только тогда, когда они идут или непосредственно из мест добываниях их, или из эмпорий Португалии, Италии и Востока; в 1549 году Генрих II распространил это постановление на аптекарские товары. Первая мера затрудняла для иностранных материй конкуренцию с французскими, вторая поощряла французских судохозяев и оберегала местные порты от таких соперников, каким в то время был, например, Антверпен. Испанские шелковые материи почти исчезли с лионского рынка, тосканские сукна были вытеснены местными (из Пикардии, Нормандии и Лангедока), венецианский и ломбардский ввоз сразу упал. Но, покровительствуя национальной промышленности и торговли на счет чужеземных купцов, французские короли находились ещё во власти феодальных представлений о налоге, когда дело шло о вывозе продуктов местной промышленности; вывозные пошлины, как при переходе границы королевства ( фр. haut passage ), так и при переходе из одних провинций в другие, сохранялись и немало тормозили торговлю. При Генрихе IV и его министре Сюлли истребление разбойников, расплодившихся в эпоху смуты, упорядочение путей сообщения, облегчение податей, подъём сельского хозяйства, мудрое финансовое управление способствовали оживлению промышленности и торговли. Религиозные войны сильно подорвали шелковую промышленность; иностранные фабрикаты вновь заполнили рынок. Генрих поощрял разведение шелковичных червей; в Провансе, Лангедоке, Лионнэ и Дофинэ выросли огромные плантации; шелковая промышленность быстро оправилась; рядом с нею возникли другие отрасли производства (выделка ковров, стекла и фаянса, предметов из кожи, бумаги и т. п.). Покровительственная политика стала более осторожной; Генрих уступил, когда таможенная война с Испанией в 1603 году грозила вытеснением французских товаров английскими.

В это же время начинается активная колониальная политика; учреждается должность королевского генерального лейтенанта в Канаде (1598 год), организуется Французская Ост-Индская компания (1604 год), просуществовавшая недолго.

Новая эра в истории французской торговли наступает при Кольбере . Он первый решается отступить от феодальных внутренних барьеров, хотя действует тут ещё крайне робко; значительно улучшает пути сообщения, которые даже после Генриха IV оставляли желать очень многого; вместо грунтовых дорог строит шоссе; проводит два важных канала — Орлеанский и Лангедокский (последний соединил Атлантический океан со Средиземным морем). В 1653 году Кольбер писал в мемуаре, представленном им Мазарини : «Нужно восстановить или создать все отрасли промышленности, даже производство предметов роскоши, принять покровительственную систему, организовать промышленников и купцов в корпорации, восстановить морскую торговлю продуктами Франции, увеличить колонии». Эту программу он исполнил. Таможенная политика Кольбера выразилась в эдиктах 1664, 1667, 1669 и 1671 годов. Уже первый значительно повышал ввозные пошлины на такие товары, которые производились и во Франции, и в то же время поощрял вывоз сырья. В 1667 году пошлины на некоторые предметы были удвоены, на другие увеличены ещё больше. В 1669 и 1671 годах венецианские зеркала и кружева были вовсе запрещены к ввозу во Францию. Венеция не могла бороться, но Нидерланды, после неудачных попыток добиться смягчения тарифа 1667 года, повысили в свою очередь пошлины на французские вина, ликеры и другие продукты, что вызвало неудовольствие французских виноделов и довело до войны 1672 года . Закончивший её Нимвегенский мир заставил Кольбера уступить. Такие же столкновения бывали и с Англией, и Кольбер должен был и здесь пойти на уступки. Для развития внешней торговли Кольбер очень заботился о флоте. Вывоз из Франции был почти отнят у голландцев; французский торговый флот был доведен до 2000 с лишком судов. Франция сделалась третьей морской державой. Колониальная торговля Франции никогда не была блестяща; компании, учрежденные с этою целью действовали неудачно. Успешнее были усилия Кольбера найти новые рынки для французских товаров. Договор с Турцией сильно поднял левантскую торговлю Марселя; так же оживленна была торговля Франции с Россией, Данией, Германией. При преемниках Кольбера предпринятое им дело приходило все в больший упадок. Отмена Нантского эдикта лишила страну 200 000 лучших рабочих, которые переселились в Швейцарию, Англию и Бранденбург; войны XVIII века отняли у неё почти все колонии. Государственное хозяйство было подорвано уже при Людовике XIV; вслед за тем произошел колоссальный крах Джона Ло. Французская торговля вновь стала на ноги только в XIX веке.

Экономический переворот, заменивший натуральное хозяйство денежным, на Германии отразился очень быстро, благодаря тому, что она являлась естественной посредницей между Италией и Севером. Немецкие купцы появляются в Италии и Англии. Рейнские города становятся крупными эмпориями, особенно Кобленц , который увеличил свои годовые обороты с 15 000 кг серебра в 1267 году до 200 000 через двести лет. Вместе с торговлей появляется и разрастается промышленность, особенно горная. Денежный капитал приобретает все большее значение.

Этот расцвет продолжался недолго. Открытие Америки и морского пути в Индию для Германии оказалось так же гибельно, как и для Италии. Его роковые последствия немецкие купцы пытались устранить, перенеся свои капиталы в португальские и испанские предприятия, но это только отдалило неизбежный конец. Ещё до открытия Верхняя Германия ( Нюрнберг , Аугсбург , Базель ) имели отношения с Пиренейским полуостровом. Немецкие купцы ездили туда или сухим путём через южную Францию в Барселону, Сарагоссу и др. города, или, перевалив через Альпы, садились на корабли в итальянских и французских портах и высаживались в Барселоне и Валенсии. Эти отношения особенно участились с начала XV века. Когда выяснилось мировое значение Португалии и Лиссабона, немецкие купцы как из Верхней Германии, так и из Нижней, уже имели там заложенные связи. В середине XV века мы встречаем в Лиссабоне немецкую колонию. Фуггеры (в Аугсбурге) в начале XVI века стали развивать торговые отношения с Востоком из Лиссабона. Когда на голове Карла V испанская корона соединилась с немецкой, связи между Германией и Пиренейским полуостровом ещё более упрочились. Фуггеры стали разрабатывать алмаденские рудники и основали было колонию между Перу и Магеллановым проливом (1530 год); Вельзеры стояли во главе компании, колонизовавшей, в 1529 году, Венесуэлу. В руках Лиссабонских немцев в 1576—1580 годах находилась почти вся торговля индийскими пряностями.

В конце XVI века все рухнуло; в Аугсбурге одно банкротство следовало за другим; в 1614 году разорились Вельзеры, в середине XVII века — Фуггеры. Ганза истощила свои силы; внутренние ганзейские города, которым Нидерланды заперли выход из Рейна и Шельды высокими пошлинами, пришли в упадок; только Гамбург ещё держался, и то потому, что питался крохами нидерландской торговли. Торговля в Северном и Балтийских морях постепенно переходила от Ганзы в руки голландцев; её главный опорный пункт на Руси, Великий Новгород, пал ещё в XV веке, и пути в Россию были перенесены на далекий север. Английскую торговля Ганза потеряла в конце XVI века; на Зунде Дания установила пошлины , подорвавшие торговлю Любека. Ко всему этому присоединились опустошения, произведенные тридцатилетней войной . Попытки оживить ганзейский союз (1630 год) и подтверждение привилегий Ганзы Вестфальским миром не привели ни к чему; последнее собрание Ганзы в 1669 году было пустою формальностью. Великий союз прекратил своё существование, и в Германии воцарилась натурально-хозяйственная реакция. Все старые промышленные отрасли пали под ударами английской, французской и нидерландской конкуренции; удержались только полотняная промышленность и отчасти металлическое производство.

Медленное возрождение начинается лишь с началом XVIII века: в Пруссии стали обнаруживаться результаты деятельности великого курфюрста , который с распростертыми объятиями принимал французских ремесленников гугенотов , бежавших после отмены Нантского эдикта, и в таможенной политике был последователем Кольбера. С другой стороны, Германия понемногу оправилась после тридцатилетней войны; прежние отрасли производства вновь стали крепнуть. В XVIII веке полотняное производство стоит уже довольно прочно; вывоз полотна делается довольно значительным. Тем не менее в XVIII веке Германия больше ввозит, чем вывозит; разница между ввозом и вывозом в период между 1700 и 1790 годами составляет около 550 миллионов таллеров, то есть около 6 миллионов ежегодно. В связи с политическими условиями перемещаются в XVIII веке центры торговли и промышленности. Раньше эту роль играли вольные города (Аугсбург, Нюрнберг, Ульм, Регенсбург, Кельн, Ахен, Ганзейские города); теперь торговля и промышленность постепенно притягиваются в резиденции государей. Старые центры торговли, за немногими исключениями ( Гамбург ), не могли оправиться от кризиса конца XVI и начала XVII веков, а в новые центры купцы и промышленники привлекались обещанием усиленного покровительства.

Плохо организованная система покровительства приводила к ухудшению качества товаров; на это раздаются жалобы среди современников (Ю. Мозер). После первой трети XVII века и до первых попыток торгового объединения страны в первой трети XIX века, немецкой торговли в собственном смысле не существовало. Политическая рознь была сильна; таможенные барьеры, единственною целью которых были фискальные интересы, вредили интересам торговли не только внутренней, но и внешней. При этих условиях торговля и промышленность обнаруживают тенденцию сосредоточиваться в тех государствах, которые располагают более действительными средствами покровительства, и в которых можно рассчитывать на стойкий и значительный внутренний рынок.

В Австрии уже с начала XVIII века, замечаются планомерные попытки оживления торговли и промышленности. Карл VI превратил Триест в porto franco . При Марии Терезии в страну были призваны опытные ремесленники из Нидерландов, Англии, Франции, Швейцарии, Саксонии, устроены прядильные школы, запрещен вывоз сырья, основан «Торговый совет», раздававший беспроцентные ссуды на промышленные предприятия, в портах и торговых пунктах Португалии, Испании, Франции, Италии и Турции учреждены консульства, с отдельными государствами заключены торговые договоры. С 1764 года начинаются запрещения ввоза иностранных фабрикатов.

В Пруссии преемники великого курфюрста продолжали его политику. Для поощрения внутренней торговли при Фридрихе II улучшены пути сообщения, для поощрения внешней учреждена Восточная компания (1751 год), без особенного блеска просуществовавшая до 1799 года. Все эти меры подняли прусскую промышленность на значительную высоту. Центром её был Берлин .

Из других германских государств особенно выдавалась Саксония, со своим суконным, полотняным и железоделательным производством. Ежегодный оборот Лейпцигских ярмарок достигал 18 миллионов талеров, ежегодная прибыль от торговли — 3 миллиона талеров. Но все это были только зачатки, которые так и остались зачатками в течение первых шести десятилетий XIX века. Только после объединения Германии начинается для неё настоящая промышленная эра.

Интересно, что в традиционном Китае идеология « конфуцианского торговца» «преследовала цель сделать купечество выразителем традиционных ценностей, а торговлю поставить на службу сложившимся общественным институтам» ^[3] .

• Торговля // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - SPb. , 1890-1907.
• Музей торговли — MintorgMuseum
• Баглай Валентина Ефимовна . Древнеацтекская торговля