Soviet-Syrian military cooperation

The main areas of military cooperation between the USSR and Syria were:

1. Supplies of weapons and military equipment;
2. The secondment of military advisers and specialists to assist in the training of headquarters, troops, the development, operation and repair of the supplied weapons and equipment;
3. Assisting in the training of military personnel in Soviet military educational institutions and training centers (total about 9 thousand people), as well as in Syrian military educational institutions;
4. Assisting in the creation of various military facilities;
5. Organization in Syria of licensed production of weapons and military equipment;
6. Repair of Syrian military equipment in the USSR and assistance in creating a repair base for the Syrian Armed Forces ^[1] .

The first Arab-Israeli war drew a line under the bourgeois-nationalist regimes of the Middle Eastern countries and led to the formation and establishment in Egypt (1952) and Syria (1956) of radical anti-imperialist regimes ^[2] .

In a report by the CIA Director A.W. Dulles on November 16, 1956, it was noted that Syria, due to its geographical location, has strategic importance in the Middle East policy of the leading world powers.

In 1955, Syrian President Shukri al-Quatli refused the US invitation to join the Baghdad Pact against the USSR and entered into a military alliance with Egypt , and in 1956, during the Suez Crisis, Syria severed diplomatic relations with France and the UK . Under the clear influence of the policies of Egyptian President Gamal Abdel Nasser, Syria was increasingly moving away from the West and approaching the USSR ^[3] .

Further strengthening of Soviet positions in Syria could lead to the collapse of the Baghdad Pact Organization and Turkey’s isolation ^[4] . At the same time, in his report No. 11-10-56 of November 29, 1956, Dulles noted that the USSR in its actions against Syria will try to prevent a large-scale conflict ^[5] .

In September 1957, Dulles reported to the U.S. top political and military leadership about the possibilities of his agency in organizing a war in the Middle East aimed at overthrowing the pro-Soviet Syrian regime Shukri al-Quatli and replacing him with a more loyal leader towards the West. In his special report No. 11-9-57 of September 24, 1957, he considered options for organization:

1.   +   +   → Iraqi invasion of Syria (either independently or with the participation of Jordan and Lebanon on the side of Iraq) and the subsequent Iraq-Syria war;
2.   +   +   +   → Turkish invasion of Syria (independently or with the participation of all of the above countries) and the subsequent Turkish-Syrian war;
3.   +   +   → providing British and American assistance to the enemy of Syria, regardless of who they are;
4.   +   +   +   → the entry of the US Armed Forces into hostilities against Syria on the side of Turkey, if the USSR responds to the Turkish invasion of Syria by sending a volunteer contingent.

On the first pages of the report it was reported that coalition military operations against Syria should begin after organizing a provocation on the border with one of the above Arab countries in order to create a casus belli that could justify further military intervention by Western countries. The possibility of involving Israel in a military conflict at that time was not considered.

At the same time, it was especially noted that drawing the USSR into a conflict is guaranteed to entail attacks on American satellites in the region and a potential large-scale war with NATO countries. Based on the experience of the Korean War, it was suggested that Soviet volunteer pilots would fight even with the UN military contingent if the United States Security Council manages to tip the scales to its side. At the same time, it was concluded that the USSR would most likely block oil supplies to Western Europe, as a result of which the war would end quickly for the European partners of the United States - Britain, France, Italy and Turkey. In addition, Dulles believed that in case of a threat to the pro-Soviet Syrian regime, the USSR would take countermeasures to overthrow the US-friendly regimes of Iraq, Jordan and Lebanon, and these measures could be successful.

It was also noted that the prestige of the USSR would be seriously damaged if the Syrian government supported by it was overthrown, so that Nikita Khrushchev would take decisive action to prevent such a development of events - this was evidenced by a warning sent by the Soviet Union to the highest Turkish leadership so that refrained from any rash steps in relation to Syria ^{[Note. 1]} . Thus, already at the end of the 1950s, preconditions were forming around Syria for the outbreak of a global military conflict. The September report of Dulles concluded the disappointing conclusion that the USSR would be in a winning position regardless of the development of events: firstly, it will be decided in the Kremlin whether to start a global military conflict or not, and secondly, if the leadership of the USSR decides not to postpone the conflict to a higher level, it itself initiates a negotiation process in which it will act as a peacemaker, which, again, will be in the hands of Moscow, but by no means Washington ^[6] .

In June 1956, Minister of Foreign Affairs of the USSR D. T. Shepilov visited Syria, who, in addition to political and economic assistance, offered the young Syrian state military assistance ^[8] . During the visit of President Shukri al-Quatli to Moscow in October 1956, direct bilateral negotiations were held on the purchase of Soviet weapons. ^{[Note 2]} In total, from the fall of 1955 to the spring of 1957, in addition to economic transactions for the supply of industrial equipment and agricultural machinery, the USSR concluded a number of separate agreements with Syria on the supply of arms and military equipment, aircraft and ships for a total of about $ 70 million. According to the US CIA, negotiations with the Syrians were conducted by Marshal Zhukov personally (communication with Zhukov, in the opinion of US Navy lieutenant commander Yu. Abul-Eneyn, was the first acquaintance with the Soviet military doctrine of the future Syrian defense minister Mustafa Tlas ^[10] ). Due to the fact that the supplied military equipment required highly qualified operators, which Syria did not have, a group of Soviet military advisers and specialists left the country after the equipment, according to the CIA, there were about one hundred and sixty people ^[6] .

A group of Russian researchers from the Institute of Military History of the Ministry of Defense of the Russian Federation confirms that the first groups of military experts were sent to Syria since 1956 in accordance with the resolutions of the Council of Ministers of the USSR No. 1929 dated April 9, 1956, No. 6628 dated November 7, 1956 and No. 157-84 dated February 12, 1957. At the same time, according to IVIMO, in 1956, a total of sixty people were seconded to Syria through the Ministry of Defense, including five translators ^[11] . Israeli historian-Sovietologist O. Eran ( Institute for National Security ) reports that the first deliveries of Soviet military equipment began to arrive in Syria from Czechoslovakia . Air defense equipment, armored vehicles, artillery and small arms began to arrive in Syria. According to Eran, the first group of Soviet military advisers and specialists, who arrived in Syria with the supplied military equipment, was led by T. Kozlovsky. Undoubtedly, the supply of weapons by the Soviet Union significantly helped to strengthen the stability of the young Syrian state ^[12] .

It is noteworthy that special emphasis was not placed on the commercial component: ammunition for military equipment and components were not paid for separately, but included in its price, that is, despite the fact that the weapons themselves were supplied cheaper than the cost and by installments, the products of the Soviet military industry accompanying them were actually It was supplied for free ^[9] .

From the mid-1950s to the mid-1960s, about ⅓ of the total Soviet military supplies abroad came from Syria, Iraq and Afghanistan - each of these countries received weapons worth more than $ 200 million ^[13] . In addition to weapons, oil products were supplied in large quantities from the USSR to Syria (as well as to Egypt) - there simply wasn’t any oil refining there yet. It was to be created by Soviet engineers ^[9] . In this regard, Dmitry Simes notes the following interdependence: the arms of Egypt and Syria quickly affected the oil industry - there was a sharp jump in oil prices ^[14] .

In Syria, large-scale construction of military facilities began, and at the same time, the construction of civil, industrial and agricultural infrastructure facilities began on an even larger scale ^[15] .

As the US envoy to the OSCE, D. T. Johnson and the head of the Washington department of Human Rights Watch S. D. Goose, noted in their analytical study, the 1956 Soviet-Syrian accords can be considered an unambiguous strategic acquisition of the USSR ^[16] .

In the 1960s, the geopolitical disposition changed, and the state of Israel became the main enemy of Syria. Having at that time a relatively small population, Israel made the main bet on the use of aviation as the main striking force for delivering attacks on aviation and land groups of the Arab countries ^[17] .

The United States played its card and tried through the Syrian-Israeli confrontation to resist the Soviet Union by indirect action ^[18] .

The CIA Deputy Director R. L. Taylor reported to the US top leadership in a report No. 11-13-67 of July 20, 1967 that the USSR in its Arab policy has two goals at the same time: on the one hand, how to arm the anti-American regimes in Arab countries as much as possible, but at the same time not provoke another Arab-Israeli war . Assessing the chances of Arabs and Jews to win, Taylor noted that in case of defeat, Arabs would again turn to the USSR to give them such weapons that would reliably protect them from Israeli aggression, implying a nuclear shield . At the same time, Taylor was convinced that the USSR would most likely refuse to provide Arabs with nuclear cover, providing in exchange for any of their latest developments of conventional (non-nuclear) weapons , or increasing the total number of anti-aircraft, anti-tank and missile-bomb weapons in the arsenal of Syrian troops ^[19] .

The CIA’s secret report of October 10, 1966, which examined the desirability of overthrowing the Syrian Governing Council and government to replace it with a pro-Western puppet regime, reported, among other things, that the army rules all spheres of public life in Syria, and anti-Western radicals set the tone in the Syrian army , creating an ideological system that combines communist doctrines and Syrian nationalism. It would be wrong to hope for a successful coup in such a situation, because even if such a coup allows achieving short-term goals, in the future the same or even more ardent anti-Western radicals will come to power. Attempts by military coups undertaken by the West-oriented military (such as the coup attempt in September 1966 led by the head of the Syrian special forces Salim Khartoum) failed time after time, after which the conspirators had to rush out of the country. The USSR, unlike the United States, was happy with the fact that anti-Western radicals were in power - they were not satisfied with the instability of the political elite and the struggle for power, coupled with radicalism ^[20] .

The West was cautious about the prospect of Arab unity. Egyptian President Gamal Abdel Nasser, who enjoyed great popularity throughout the Middle East, declared: “We Arabs are one people” ^[21] . His words were perceived among the Arabs as a call to action, and already in 1958, Syria initiated unification with Egypt. The United Arab Republic was proclaimed ^[22] , Syria became known as the Northern region of the UAR. The country was flooded with Egyptian administrative and military personnel, whose activities began to cause more and more irritation among the Syrians. Ultimately, this led in the fall of 1961 to another military coup. The attempt to suppress the coup failed, and Nasser recognized the independence of Syria ^[3] .

After that, Arab unity, as S. Mansour notes, was somewhat shaken ^[23] .

In March 1963, the officers in the Ba'ath Party military committee carried out another coup, and the leading role of the Ba'ath Party was enshrined in the new constitution of the country. In 1966, as a result of another coup, the left wing of the party came to power, led by General Salah Jedid and educated in the USSR, Colonel Hafez Assad . The devastating defeat of Syria in the Six Day War of 1967 led to a political crisis. In 1969, Islamist unrest swept the country. The president, Jedid, insisted on deepening the nationalization that had begun during the UAR and subordinating the civilian authorities to the military, which led to the consolidation of the moderate forces led by Hafez Assad and a bloodless coup in November 1970 ^[3] .

After the sudden death of Nasser and the advent of power in Egypt in 1970, Anwar Sadat , who played a double game simultaneously with the United States and the USSR, Syria became the main Soviet ally in the Middle East ^[24] . Aaron Vildavsky writes that after the rapprochement between Egypt and Israel, initiated by Sadat in 1977, the USSR had another incentive to strengthen relations with Syria ^[25] . Nevertheless, as noted by prof. D. A. Rustov , the USSR nevertheless sought, besides friendship with Syria and Libya, to restore relations with Egypt, which to a certain extent succeeded after the death of Sadat on October 6, 1981 ^[26] .

The US CIA was extremely afraid of the re-establishment of the United Arab Republic and made every effort to prevent the unification of the Arab states and, if possible, remove Syria from the Soviet political orbit ^[20] . Prof. J. R. Kurt , writes with his characteristic imagery, that since 1967, the US State Department "slept and saw" how to excommunicate Syria from the Soviet "breastfeeding" ^[27] . Israel played every possible way against the internal contradictions of its neighbors: for example, during the Civil War in Jordan in 1970, Israel once again confused the Syrian maps, supporting the Syrian and Lebanese Maronite Christians and their political and military organization ^[28] . At the same time, against the background of the internecine war, there were some positive events for the USSR: for example, as a result of a strategic defeat in Jordan, Hafez al-Assad came to power in Syria. His rise to power marked the transition of real politics in the region from Arab fanaticism to Arab pragmatism ^[29] . It is noteworthy that Assad himself was an Alawite . Historically, the Alawites (making up less than 12% of the country's population) represented the ruling elite ^[30] . ^{[Note 3]}

With the advent of the military bureaucracy, which consisted almost entirely of Alawites, Syria, as the adviser to the American government A.M. Garfinkle describes this period in Syrian history, has significantly changed, education and health care , a diversified economy, and at least some industry . The army helped to modernize and unify the country, however, separatist sentiments were still strong in Aleppo , Homs and Hama . ^{[Note 4]} Among other things, the dominance of the military in the political sphere marked the transition of the Syrian economy from artisanal to industrial production ^[32] .

Meanwhile, the supply of Soviet weapons did not stop. In 1964-1973, almost all military equipment received by Egypt, Syria and Algeria was Soviet. Since 1975, the share of Soviet deliveries for Syria was at least 75% ^[33] . Similarly, the supply of Western weapons to Israel did not stop. The combat strength of Israeli aviation was continuously increasing due to the arrival of new aircraft from the United States. Taking into account the training of the flight personnel, as well as the small distance from the base airfields from the main targets in the territories of the Arab countries, Israeli aircraft could make four or more sorties per day. Given the vulnerability of military aviation, based on a limited number of airfields, the Israeli Air Force command systematically carried out measures to increase its survivability: dispersal airfields, shelters for aircraft were built, camouflage operations and periodic relocation of aircraft by flying at low altitudes from one aerodrome to another were carried out. The equipment of permanent airfields allowed Israeli military aircraft to fly at any time of the day, in difficult weather conditions ^[34] .

Israel’s air fleet was constantly growing and replenished with new Western equipment instead of destroyed by Soviet anti-aircraft missile systems: by the start of hostilities on June 5, 1967, Israel had 254 combat aircraft and about 60 training aircraft in its air forces, which also took part in the fighting ^{[ 35]} . As of November 1, 1970, Israel had 354 combat aircraft ^[36] . By the beginning of hostilities on October 6, 1973, their number increased to 479 combat aircraft ^[36] (according to Israeli data, by the beginning of the war there were 380–385 combat aircraft ^[37] ).

In the naval sphere, certain changes also took place: by 1970, the configuration and deployment of the 5th Mediterranean squadron of the USSR Navy had already become a real threat to the 6th fleet of the US Navy and was able to equally compete with the US-Israeli forces at sea ^[38] .

Thus, by the beginning of the 1970s. at the Mediterranean Theater of the Soviet Union ^[39] :

1. covered the southern flank of NATO;
2. created a future operational base with access to East Africa;
3. had a permanent base for naval ships to enter the Indian Ocean.

The 1970s were characterized by a relaxation of tension between the countries of the socialist camp led by the USSR and the capitalist countries led by the United States. At the same time, tensions in Arab-Israeli relations did not subside. CIA Director William Colby was tasked with summarizing the potential threats and risks that the United States and its satellites might face if they decide to escalate the conflict. Having collected the necessary data, Colby reported in his report No. 11 / 30-73 of November 2, 1973 on the military capabilities of the USSR in the Middle East. From the report it follows that the USSR was capable of this period ^[40] :

1. conduct naval maneuvers in a much more menacing form than previously done (the Soviet naval group in the Mediterranean consisted of 40 surface ships, 20 submarines, 9 amphibious ships with marines on board (8 of which were in Latakia during the war 1973));
2. to intimidate send fighter aircraft to the Syrian-Israeli front;
3. for even more intimidation, use airborne units and formations (which were in a high degree of combat readiness);
4. to reach the nuclear level and even use several R-11 missiles with non-nuclear warheads (Colby was sure that the USSR would not seriously use nuclear weapons and would hardly go to a nuclear conflict);
5. send ground troops to Syria in order to ward off Israel’s main attack from Egypt (unconfirmed reports on the arrival of Soviet tank units in Syria were based on information on the supply of equipment from the number being in use in the army, based on which CIA analysts concluded that either the Soviet Union did not there are enough current inventories to cover the losses of the Syrian army in technology and it is required to make up for this shortage due to line units, or actually arrived on the Syrian-Israeli front by the Soviet armored units with its own technology).

The Israel Defense Forces at the time had modern equipment and weapons, and they had well-trained and trained military personnel. The Israeli Air Force was armed with French and American-made aircraft; combat aviation units were fully equipped with personnel and equipment. For each aircraft there were 1.5-2 crews ^[35] .

The losses of both sides in the Doomsday War were colossal, both in manpower and in military equipment. Already on the third day of hostilities, new equipment began to arrive from the USSR to make up for losses ^[41] .

In total, during the war, the crews of the USSR Aviation Technical Administration performed 78 flights to the Middle East on An-22 aircraft, 725 to An-12 aircraft , transporting 1,700 people and 8,157 tons of military equipment and ammunition ^[42] . The load on the military transport aircraft of the USSR and the urgency of transportation forced us to use all available air routes and quickly use other backup routes. Thus, the US ambassador to Iran, Richard Helms, reported to the adviser to the US president on national security, Lieutenant General Brent Scowcroft , that the Soviet ambassador, Vladimir Erofeev , met with Iran’s Shah Mohammed Reza Pahlavi on October 11, 1973, and discussed with him the prospects for flying Soviet military aircraft through Iranian airspace transport aviation. The Shah was aware of the purpose of this corridor, and his answer was short: "No." Then diplomat Erofeev, wise in his experience, took advantage of the old trick by agreeing on the flight of an Aeroflot aircraft with spare parts for the aircraft of this airline in Syria, to which the shah agreed. The witness of this conversation was the court minister A. Alam , whom the shah authorized to report on what he heard to the American ambassador and to personally transmit this information to Secretary of State Henry Kissinger and US President Richard Nixon ^[43] .

Roughly the same thing happened on the other side of the front, and on October 19, 1973, US President Nixon called on Congress to provide $ 2.2 billion in military assistance to Israel in order to “stop the emergence of a significant imbalance as a result of the large-scale rearmament of Syria and Egypt by the Soviet Union " ^[44] .

Soviet officers took part in the hostilities on the side of Syria, being with the commanders of divisions, brigades, individual regiments, chiefs of staffs and military branches, as well as with senior officers of the support and supply services ^[45] . Despite initial successes, the Syrian army suffered a sensitive defeat and was unable to regain control of the Golan Heights . But, unlike Egypt, Assad did not use this war as an occasion for reorientation from the USSR to the West ^[3] .

Assistance from the USSR continued to flow in enormous amounts: in 1974, Egypt and Syria received $ 4 billion worth of military property from the USSR ^[46] . From 1975 to 1979, the USSR supplied Syria $ 3.6 billion worth of military equipment to Syria, and about $ 420 million to the Warsaw Pact countries ^[47] .

Prof. M.T. Claire notes that the Soviet Union’s multibillion-dollar supply of arms to Syria and other countries did not mean at all that these countries would automatically become vassals of the Kremlin — this was very well understood in the United States, but the military-industrial lobby convinced the American leadership and the public the need for the production and supply of weapons to Israel, Jordan and other allies ^[48] .

Syria depended directly on Soviet military supplies and, most importantly, on Soviet military assistance in the form of advisers, specialists and the presence of the 5th operational squadron of the USSR Navy - according to M. Hamed, Syria simply had no alternative: no country in the world could supply weapons in such volumes as the USSR did ^[49] . Enormous amounts of weapons were produced in the USSR with a margin - with the expectation of quickly filling up possible losses ^[50] . New artillery self-propelled guns arrived in Syria, new Osa anti-aircraft missile systems for manning mixed brigades at combined-arms divisions, MiG-25 and MiG-23 MLD aircraft with new airborne locators capable of tracking 4-6 targets and automatically executing them пуски ракет, новые ракеты и бомбы объёмного взрыва и боеприпасы повышенной мощности ^[51] .

Soviet specialists paid special attention to the development by the Syrian side of new military equipment and weapons: T-62 tanks , Su-7 , MiG-23 and MiG-25 aircraft , 130-mm artillery systems , Strela missile systems , and more modern modifications of ATGM systems . By the end of the 1970s, the Syrian Armed Forces not only completely restored their combat power, but also significantly increased in quantitative and especially qualitative terms. They dramatically increased combat training. Lieutenant General M.N. Tereshchenko положительно характеризовал степень боеготовности сирийских войск в то время, говоря о том, что благодаря помощи советских специалистов они научились вести современный бой ^[11] .

Упор делался на подготовку операторов сложной техники, как, например, противотанковых управляемых ракет. Следует отметить, что личный состав сирийских противотанковых подразделений набирали на добровольной основе , а не из числа призывников ^[52] . Велась кропотливая совместная работа по формированию и подготовке ракетной бригады, оснащённой оперативно-тактическим ракетным комплексом Р-17 . Учебный процесс длился семь месяцев и включал пять периодов, в течение которых отрабатывались действия боевых и контрольных групп. Проводились тактико-специальные учения в присутствии президента республики и других официальных лиц. Цели поражались с высокой точностью, о чём с воодушевлением сообщала местная пресса ^[11] .

Дальнейшие события не заставили себя ждать. Директор ЦРУ Колби полагал, что новая сирийско-израильская война произойдёт уже в течение 1975 года. По оценке ЦРУ, в распоряжении СССР были советники и зенитно-ракетный полк, оснащённый ЗРК «Куб» (дислоцировался под Дамаском; в его состав входили пять зенитно-ракетных батарей , 500 военнослужащих). В целом, аналитики ЦРУ не считали сирийскую армию серьёзной военной силой и предполагали её скорый разгром. Говоря о потенциальной советской реакции, они полагали, что СССР постарался бы дипломатическими мерами принудить Израиль к прекращению огня и сесть за стол переговоров, в которых тон задавать будет СССР. Помимо дипломатических каналов, у СССР были следующие возможности по оперативной переброске войск:

• среднестатистический зенитный ракетный полк мог быть переброшен из СССР в Сирию, развёрнут и подготовлен к участию в военных действиях в течение 48 часов после принятия решения о его переброске;
• в течение 72 часов в Сирию могла быть переброшена морским путём и приведена в полную боевую готовность истребительная авиационная дивизия (120 истребителей);
• в течение 48 часов в Сирию мог быть переброшен парашютно-десантный полк (1800 человек) из состава ВДВ СССР , или воздушно-десантная дивизия целиком (7400 человек) за 96 часов.

ЦРУ обращало особое внимание на то, что, если советская разведка не подведёт, то переброска начнётся до начала активной фазы боевых действий и, таким образом, советские военные части и соединения подоспеют вовремя. При этом, по опыту Шестидневной войны, учитывалось, что израильтяне будут пытаться сбить советские военно-транспортные самолёты и потопить советские транспортные корабли до их прибытия в Сирию.

У СССР не было планов относительно техники, поставляемой в Сирию, однако нельзя было исключать того, что за рычаги уже поставленной техники также сядут советские военные. Даже победа Израиля была бы на руку СССР, так как это лишь крепче привязало бы Сирию к СССР, а поражение Израиля придало бы Советскому Союзу популярности в арабском мире. Применение Советским Союзом ядерного оружия и другого оружия массового поражения , даже в случае критического положения их сирийских союзников, представлялось аналитикам ЦРУ маловероятным ^[53] .

Неспокойно, однако, было не только на сирийско-израильском фронте. К середине 1970-х годов на ближневосточной политической арене произошли кардинальные изменения, и Ирак снова вернулся в стан сирийских врагов. Как отмечает Б. Шехтерман, правящая партия Баас как в Ираке, так и в Сирии имела прочные и весьма продолжительные связи с СССР, что, естественно, очень не нравилось Саудовской Аравии и её американским покровителям, которые старались посеять смуту в и без того неоднородном арабском стане ^[54] . Многолетняя работа в этом направлении принесла необходимые результаты: с 1970-х годов, к началу 1980-х годов, в свете напряжённости, приведшей в дальнейшем к Ирано-иракской войне , геополитическая ситуация на Ближнем Востоке существенно изменилась. После того как иракский режим Саддама Хусейна признал курдов как нацию, это автоматически настроило против Ирака Сирию, Египет, Иран и Турцию ^[55] .

Ирано-иракская война привела к возникновению двух враждующих группировок: Ливия — Сирия — Южный Йемен — Иран против Ирака — Иордании — Саудовской Аравии — Объединённых Арабских Эмиратов. При этом следует отметить, что конфронтация Ирака с Сирией и другими советскими союзниками, явившаяся успехом американо-израильских интриг, ставила СССР в затруднительное положение, но не означала автоматически конфронтации Ирака с СССР, так как он находился в советской орбите, причём в тот момент он стоял к Москве гораздо ближе, чем Иран ^[56] .

Итак, с началом Ирано-иракской войны в арабском мире произошёл очередной раскол: Сирия, Ливия и ООП поддержали Иран, в то время как другие арабские страны — Ирак, что ещё более отдаляло утопическую перспективу создания «арабского единства», к которому так стремились в Москве для «борьбы с мировым империализмом». Таким образом, к июню 1982 года арабский мир был условно поделен уже не на два, а на три лагеря. Кроме того, напряжённость в отношениях между Сирией и Ираком привела к обострению и внутренних противоречий в Ливане ^{[Прим. 5]} . Против антииракской коалиции выступили мусульмане-шииты — самая бедная и одновременно наиболее классово близкая Кремлю часть населения Ливана, которая была социальной базой для набора в ряды Ливанской компартии (ЛКП) и других левых групп — союзниц ООП. Шиитские вооружённые отряды « Амаль » отныне сражались против этих левых групп и коммунистов ^[59] .

После заключения в 1978 году Кэмп-Дэвидского соглашения Сирия окончательно сделалась главной опорой СССР на Ближнем Востоке ^[3] .

В октябре 1980 года между СССР и Сирией был заключён Договор «О дружбе и сотрудничестве между СССР и Сирийской Арабской Республикой» ^{[60] [61]} , один из пунктов которого гласил: «В случае возникновения ситуаций, угрожающих миру или безопасности одной из Сторон … Стороны будут незамедлительно вступать в контакт друг с другом с целью координации своих позиций и сотрудничества для устранения возникшей угрозы и восстановления мира». Дамаску было твёрдо обещано, что уже в ближайшем будущем Сирия сможет самостоятельно, без поддержки других арабских стран, противостоять Израилю и даже, в случае необходимости, воевать с ним. Для этого, разумеется, требовались колоссальные поставки оружия и боевой техники, причём поставок на льготных условиях: в Кремле рассчитывали, что Сирия в рамках двустороннего военного сотрудничества даст согласие на строительство военно-морской базы ВМФ СССР на её территории, в районе Латакии — Баниаса , которая смогла бы стать заменой ВМБ в Александрии (Египет). База предназначалась для 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ СССР ^[11] . Помимо морской базы планировалось создание аэродрома для дальней авиации. Взамен на предоставление СССР военно-морской и военно-воздушной базы сирийцы просили разместить на своей территории советские ракетно-зенитные комплексы с советским персоналом ^[62] .

В начале июля 1981 года в Латакии были проведены крупные совместные советско-сирийские военно-морские учения. В них были задействованы солидные надводные и подводные силы и средства из состава 5-й оперативной эскадры Черноморского флота и из состава Вооружённых сил Сирии (на сухопутном театре). Это были первые и единственные столь крупные манёвры, в которых совместно с войсками СССР участвовала армия страны, не входящей в Организацию Варшавского Договора ^[11] . Впервые был высажен большой морской десант — с этой целью привлекалась 810-я отдельная бригада морской пехоты Черноморского флота. Проведение совместных советско-сирийских военно-морских манёвров с отработкой ударов по авианосным соединениям вероятного противника, явилось, по мнению Джона Чипмана, вероятно, наиболее ясным сигналом, когда-либо переданным Западу советским ВМФ ^[38] .

В апреле того же года прошли показательные дивизионные учения 3-й сирийской танковой дивизии, целью которых было ускоренное обучение командиров тактического звена. После первого этапа учений английский военный атташе, наблюдавший за ними, стал распространять слухи, что за штурвалами самолётов, у артиллерийских орудий и ракетных установок, за рычагами танков сидят русские ^[63] .

При этом, как отмечает профессор Б. Льюис , Сирия продолжала оставаться исламским государством с сильным клерикальным влиянием ^[64] . И всё же с приходом к власти Хафеза Асада сирийское государство взяло курс на установление более светского режима ^[65] . Этот процесс не мог идти безболезненно, и, как отмечает профессор Даниэль Пайпс , исламская оппозиция в Сирии существовала, чем поспешили воспользоваться западные спецслужбы ^[66] . В начале 1980-х годов режим Хафеза Асада столкнулся с самой серьёзной угрозой за время своего существования. С конца 1970-х годов в Сирии нарастали направляемые « Братьями-мусульманами » и другими оппозиционными группировками выступления против правительства, которые в 1980—1981 годах приняли характер террористической войны, в том числе против советских учреждений и специалистов. В 1982 году сопротивление исламистов вылилось в открытое восстание с захватом города Хама — административного центра одноимённой провинции . В ходе штурма Хамы правительственными войсками погибло не менее 2 тыс. человек. После решительного подавления восстания и втягивания Сирии в очередной конфликт с Израилем в Ливане внутренняя напряжённость пошла на спад ^[3] .

Тем временем уничтоженную в результате израильских авианалётов технику СССР заменил новейшими разработками ^[67] . Т. Л. Фридман пишет, что среди новых типов вооружений, отправленных в Сирию в дополнение к уже поставленному взамен уничтоженного и вышедшего из строя, были ОТРК « Точка » ^[68] , ЗРК « Оса », ЗРК « Стрела-1 » и, что самое главное, — ЗРК С-200 ^[69] . При этом, как отмечает проф. Р. Э. Канет , Советский Союз не просто заменил уничтоженную и вышедшую из строя технику, но и прислал необходимое количество специалистов для того, чтобы было кому управлять этой новейшей техникой ^[70] .

В 1976 году СССР не поддержал ввод сирийских войск под флагом межарабских сил в Ливан, где с 1975 года шла межконфессиональная гражданская война, спровоцированная ростом активности палестинских группировок во главе с ООП , которые после изгнания из Иордании избрали Ливан своей главной базой для антиизраильских операций. Советское руководство временно приостановило поставки вооружения и сократило количество военных специалистов в Сирии, давая понять, что намерено оказывать военную помощь сирийской стороне лишь в ответ на израильскую агрессию. Однако кризис 1982 года, вызванный израильским вторжением в Ливан в ходе операции « Мир Галилее », ещё прочнее связал Сирию с СССР ^[3] .

Израильская армия, оккупировав южную часть Ливана, официально мотивировала своё присутствие в этой стране борьбой с палестинскими военизированными формированиями. Поставив себе более широкие цели, чем было официально заявлено, израильское руководство решило вообще ликвидировать Организацию освобождения Палестины на территории Ливана. Непрекращающиеся бомбардировки сделали своё дело: в середине августа ООП согласилась покинуть Бейрут. При посредничестве США было подписано соглашение об эвакуации боевиков ООП в ряд арабских стран, контроль за которой должны были осуществлять многонациональные силы ^[71] . Как было заявлено, решение США ввести свои войска в Ливан было вызвано ростом жертв среди гражданского населения и международной оппозицией израильскому вторжению ^[72] . Кроме США, в многонациональной группировке в Ливане были задействованы Вооружённые силы Великобритании , Франции и Италии . ^{[Прим. 6]}

На ливанское побережье была осуществлена высадка морских пехотинцев США , часть сил американской группировки была введена в Западный Бейрут .

Ударную группировку Вооружённых сил США — Корпус морской пехоты — ввели в Ливан под предлогом «миротворческой» операции, для «обеспечения безопасности» палестинских беженцев. При этом никто из высшего генералитета КМП США, не говоря уже о высшем руководстве страны, даже и не думал сообщать личному составу, в чём состоит суть их «миротворческой» миссии. Как отмечает начальник Командования учебного и разработки доктрин сухопутных войск США генерал армии У. Ю. Депуи , никакого оперативного плана миротворческой деятельности не было и в помине, морпехи готовились действовать согласно своему основному боевому предназначению (захват и удержание плацдармов, уничтожение очагов сопротивления противника) ^[76] .

Как отмечалось в USA Today , бесславный итог американской оккупации Ливана был вполне предсказуем и ставший её кульминацией взрыв американских казарм в Бейруте, в результате которого был убит 241 американский морской пехотинец, не должен был никого удивить ^[77] . Уже через четыре месяца американская воинская группировка была выведена из Ливана, оставив у побережья линкор «Нью-Джерси» и ряд других кораблей, артиллерия которых позволяла безнаказанно и методично обстреливать ливанское побережье, что привело к новым террористическим акциям — взрыву в посольстве США в Бейруте и захвату американского авиалайнера ^[78] .

Тем временем сирийские войска, находившиеся на территории Ливана, потерпели очередное поражение от израильтян, а после высадки войск США и других западных стран Дамаск оказался перед непосредственной угрозой интервенции со стороны Запада. Эта ситуация была особенно опасной на фоне прихода к власти в США президента Рейгана и сопутствовавшего этому резкого усиления напряжённости в советско-американских отношениях ^[3] .

Рональд Рейган называл Группу советских военных советников и специалистов в Сирии рычагом «враждебного влияния», полагая, что любая инициатива исходит именно от них, а не от сирийского командования ^[79] . Администрация Рейгана, как убеждён проф. Университета Джорджа Вашингтона Р. Б. Рейх , в упор не замечала существования Сирии как суверенного государства, считая, что все процессы исходят напрямую от СССР. Необходимость в переоценке этой позиции показали события 23 октября 1983 года , после которых в США усилились антивоенные настроения , однако Рейган по-прежнему стоял на своём ^[80] .

А. М. Гарфинкль считает, что если бы США, которые упорно не желали замечать сирийских военных возможностей, объективно их оценили, то, возможно, их (американского) поражения и не было бы ^[81] . Но действия администрации Рейгана были традиционными — запугивание и бряцание оружием, что, разумеется, лишь ещё более упрочняло советско-сирийские связи ^[14] .

Ближневосточная политика Рейгана к 1984 году потерпела крах — его союзник Израиль уже не мог ни « откатить », ни « сдержать » советского союзника, то есть Сирию. Рейгановская администрация подверглась разгромной критике в самих США. Последствия ошибок в ближневосточной политике, допущенных администрацией Рейгана, были столь значительны, что даже в течение трёх лет после вывода американских войск из Ливана политика президентской администрации была, по выражению проф. У. Ф. Лафибера , «скована параличом » ^[82] .

Ближний Восток, как убеждён Моррис Морли, стал наглядным примером ограниченных возможностей рейгановской администрации, а опора на военную силу, на которую традиционно полагалась американская внешняя политика в данном регионе, завела США в глухой тупик и дала просто катастрофический, прежде всего для самих США, результат: кого бы в данной ситуации ни поддержало американское руководство, результат всё равно был бы плачевен — или вывод войск, или поражение на дипломатическом фронте ^[83] .

Что касается СССР, то, оказывая военную помощь Сирии, СССР сам становился заложником ближневосточного узла: с одной стороны, зримо увеличивались советские военные возможности в регионе для поддержки региональных союзников, но с другой, само увеличение этих возможностей ставило Москву в такое положение, при котором невозможно отказать в военной поддержке, если вдруг сирийские друзья «увязнут по уши» в войне, которую в Москве сочли бы совершенно не нужной — статус великой державы был на кону, и от СССР всегда ожидали прямого военного вмешательства, и никак иначе ^[84] .

Советская сторона, как сообщает проф. Академии ВВС США Ш. Форстер, исправно восполняла потери сирийских вооружённых сил в технике и вооружениях. Однако, видя упор сирийского командования на наступательные боевые действия, количество поставляемых наступательных вооружений стало сокращаться, и пропорция между наступательным и оборонительным вооружением сдвинулась в сторону обороны — поставлялись чисто оборонительные вооружения для противовоздушной и противотанковой обороны от потенциально возможного нового американо-израильского вторжения. Соответственно, в общем числе советского военного контингента возросла доля специалистов-зенитчиков по отношению к офицерам общевойскового профиля ^[85] .

Полковник ВВС США Джон О'Прэй отмечал в своей аналитической сводке, что поставки Сирии советских баллистических ракет Р-17 и оперативно-тактических ракетных комплексов 9К72 «Эльбрус», по общему мнению американских аналитиков, создавали угрозу американским войскам, дислоцированным в Турции и на Аравийском полуострове ^[86] . США с начала 1980-х годов постепенно подталкивали своих западноевропейских союзников к вооружённому конфликту с Сирией и Ливией ^[87] . Политика эта принесла определённые результаты, и, как отмечает научный сотрудник Еврейского университета в Балтиморе Роберт Фридман , к 1986 году над Сирией нависла реальная угроза стать очередной целью в непрекращающейся войне США «против международного терроризма », и перед СССР встал вопрос о поддержке своего ближневосточного союзника ^[88] . Однако новый советский лидер Михаил Горбачёв в рамках проводимой им политики « нового мышления », с целью создания в глазах капиталистического сообщества имиджа миротворца ^[89] , сократил объёмы военной помощи Сирии. Масштабы военного сотрудничества стали снижаться, вопреки заявлениям тогдашнего министра иностранных дел СССР Эдуарда Шеварднадзе о том, что Сирия является главным союзником СССР на Ближнем Востоке ^[89] . С приходом Горбачёва Москва начала восстановление отношений с Израилем ^[90] .

Апрель 1987 года ознаменовался переломным пунктом в советско-сирийских отношениях: когда в Москву прибыл президент Хафез Асад, на встрече с ним Горбачёв вполне ясно, хоть и немного уклончиво, раскрыл свой план дальнейших действий: в частности, он сказал Асаду, что отсутствие каких-либо отношений государства Израиль с Советским Союзом — ненормальная ситуация, «даже несмотря на неспровоцированную агрессию Израиля против арабов». Послание такого же рода Горбачёв направил Ясиру Арафату , лидеру Организации освобождения Палестины, параллельно отправив делегацию высокого уровня в Тель-Авив ^[91] . Но и при такой политике не обходилось без обострений. Так, в марте 1989 года, вскоре после вывода советских войск из Афганистана , разведывательная служба Израиля доложила своему руководству, что значительная часть советских военных — главным образом артиллеристов, ракетчиков и зенитчиков — не вернулись на старые места несения службы. Израильские аналитики совместно со своими американскими коллегами решили, что советские войска из Афганистана переместились в Сирию — стали циркулировать слухи, что советские войска совместно с сирийскими выдвинулись в направлении Голанских высот . Израильское руководство забило тревогу и потребовало от американского правительства в срочном порядке поставить военную технику, приобретённую на трёхмиллионный долларовый кредит, полученный от США. Свои требования израильтяне мотивировали угрозой, исходящей со стороны «советско-сирийских войск» ^[92] .

С 1987 года Горбачёв стал поставлять Сирии оружие только по себестоимости (до этого оно поставлялось по символическим ценам, в рассрочку), в результате чего закупки резко упали ^[93] .

Распад СССР внёс свои коррективы в ситуацию на Ближнем Востоке. Министр обороны США Л. Аспин-мл. докладывал в 1993 году, что с распадом СССР исчезло сразу несколько серьёзнейших препятствий осуществлению израильской политики на Ближнем Востоке ^[94] . Однако не все разделяли энтузиазм министра обороны США. Профессор Университета Джорджа Вашингтона Р. Б. Рейх отмечал, что даже с распадом СССР его правонаследники, возможно, будут представлять угрозу американским интересам на Ближнем Востоке. Единственным, чего Рейх не оспаривал, было то, что стратегическая инициатива перешла в руки США, и на тот момент Рейху представлялось, что Россия и страны СНГ будут заняты борьбой за собственное выживание, а не ближневосточными проблемами. Таким образом, путь для США на Ближний Восток был открыт ^[95] .

До распада Советского Союза в Сирию шли постоянные поставки вооружений и регулярно направлялись советники. С начала 1990-х эти связи были разорваны. Основным «яблоком раздора» между Россией и Сирией был большой долг за поставки советских систем вооружения, который сирийцы отказывались признавать.

Задолженность Сирии за поставленные технику и вооружения на тот период составляла около 14,5 млрд долларов. В 2005 году Россия списала Сирии 10 млрд долларов долга в обмен на гарантии новых заказов на вооружение. Оставшаяся часть задолженности была реструктуризирована ^{[96] [97]} .

Отношения в сфере ВТС возобновились в середине 1994 года, когда в Дамаске было подписано соответствующее соглашение.

Тема советско-сирийского сотрудничества отражена в западном кинематографе, в частности, в комедийном детективе « Голый пистолет » ^[98] . Поп-музыкант Сэмми Хагар , известный как «Красный рокер», почти одновременно выпустил песню и альбом под названием VOA ( Voice of America ), в видеоклипе к которому Сэмми среди прочего похищает советские ядерные секреты, которые советские военные собирались передать исламским фундаменталистам в Дамаске при помощи своих пособников в ЦРУ ^{[99] [100]} . Также эта тема затрагивается в российском романе « Журналист ».

• Группа советских военных специалистов в Сирии
• Российско-сирийские отношения
• Участие России в гражданской войне в Сирии

Treaty "On Friendship and Cooperation between the USSR and the Syrian Arab Republic" of October 8, 1980