Defense of Sevastopol (1854-1855)

Founded by the Russian Empire in 1784, the city ​​of Sevastopol was an important strategic point for both a defensive and an offensive war on the Black Sea . By the beginning of the Crimean (Eastern) War, Sevastopol as the main military port in southern Russia was equipped with everything necessary to ensure the operations of the fleet. There were the admiralty , docks, an arsenal, provisions warehouses, a warehouse for guns, gunpowder and other supplies, naval barracks and two hospitals. In the city there were up to 2 thousand stone houses and up to 40 thousand inhabitants almost exclusively of the Russian population, mainly related to the fleet ^[2] .

The conditions of the terrain on which Sevastopol is located made it possible to create a powerful defense from the sea and at the same time extremely difficult to organize defense from the land. The city, divided by Sevastopol Bay into two parts, northern and southern, required a relatively large number of troops for its defense. The city itself and marine structures were mainly located on the southern coast of the Sevastopol raid. At the same time, the northern shore occupied a commanding position, and therefore possessing it was tantamount to owning a raid and port. In its southeastern part, the city was surrounded by commanding heights, among which the Fedyukhiny heights, Inkerman heights , Sapun-gora ^[2] should be mentioned.

The defense of the Sevastopol raid from the sea to the beginning of the war was fully completed. The defenses included 8 powerful artillery batteries. Three of them were located on the north coast: Konstantinovskaya , Mikhailovskaya and battery number 4, the rest on the south ( Pavlovskaya , Nikolaevskaya, battery number 8, Aleksandrovskaya and battery number 10). Of the eight batteries, four (Konstantinovskaya, Mikhailovskaya, Pavlovskaya and Nikolaevskaya) were stone, casemate . All these batteries, armed with a total of 533 guns, were capable of firing at the seaside and raid with frontal, flanking and rear fire ^[2] .

As Russian military historian A.M. Zayonchkovsky wrote , from land Sevastopol was completely not fortified. By the beginning of the war, in pursuance of the city fortification project of 1837, defensive barracks were built on the south side of the raid to close the gorge on the sites of bastions No. 1, 5 and 6, bastion No. 7 and the defense walls between bastion No. 7 and the designed bastions No. 6 were almost completed and 5. Small rolls were made on the ditches of the planned bastions No. 3, 4, and 6. In addition, a rear defensive wall was erected behind the battery of No. 8 and bastion No. 7 between the artillery buildings. On the north side of the raid there was the only Northern fortification, built in 1818 in the form of an octagonal fort , but it was unsuitable for defense. None of the fortifications of the land side was armed at the beginning of the war, and the number of guns on the coastal batteries was less than that set by the project ^[2] .

Prior to the siege (September 1854), the main measures to strengthen the defense were taken on the southern side of Sevastopol. The strongest fortification was bastion No. 6, although its construction remained incomplete. Nothing was done regarding the construction of bastion No. 5, and only the tower erected there was adapted for artillery defense and equipped with 11 guns. The defensive wall between bastions No. 7, 5 and 6 was completed and armed with 14 guns. To the left of bastion No. 5 was built and armed with a redoubt of Schwartz. Between the Schwarz redoubt and bastion No. 4, three blockages were built, guarded by 14 field guns. Several small earth batteries covered the gap between bastions No. 4 and 3. A battery was installed at the site designated for bastion No. 3. On the Malakhov Hill , in addition to the tower, no structures were erected. In place of bastion No. 2 on a bare rock, a 6-gun battery was built, on both sides of which stone blockages stretched. At the site of bastion No. 1, a 4-gun battery was also erected. On the Ship side (southeastern part of the city) a line of stone blockages was also constructed. All new fortifications, however, according to A. M. Zayonchkovsky, were very weak and were able to repel only a few landing. In their arsenal, including the land part of bastion No. 7 and battery No. 10, there were only 145 guns ^[2] .

Until 1854, almost all communication routes in the Crimea were dirt roads. Communication between Sevastopol and the rest of the peninsula was carried out along the road through Bakhchisaray to Simferopol (Ak-Mosque) . This road was in very poor condition and ran along rocky mountainous, now clayey terrain, or marshy lowlands ^[2] .

The population of the peninsula before the war exceeded 430 thousand people. Most of the population consisted of Tatars ; in addition to them, Karaites lived in Crimea (mainly in cities), Germans were colonists in Feodosia and Simferopol counties , Greeks in Balaklava , a small number of Russian immigrants, Bulgarians , Armenians and Jews . The inhabitants of the steppes were mainly engaged in cattle breeding; the main occupation of the inhabitants of the mountainous part of Crimea was gardening. The supply of troops with all supplies was difficult, with the exception of meat, which was available in sufficient quantities. Sea transportation stopped with the outbreak of war, and land routes were difficult to access ^[2] .

By September 1, 1854, the total number of Russian ground forces in the Crimea was 51 thousand people with 108 guns. The current troops were divided into 2 groups, of which on the peninsula under the direct command of Prince Menshikov there were 35 thousand people with 84 guns ^[2] .

In June - July 1854, the superior forces of the Allied fleet ( England , France , Turkey and Sardinia ) - 34 battleships and 55 frigates (including most steam) blocked the Russian fleet (14 battleships, 6 battleships and 6 steamboat-frigates) in the bay of Sevastopol .

At the end of August, the Allied landing fleet of 350 ships ^[3] moved from Varna to the Crimea. By September 1 (13), an allied army was delivered to the shores of Yevpatoria , reaching 60 thousand people with 134 field and 72 siege guns. Of the total number of allies, about 30 thousand were French, about 22 thousand were British, and 7 thousand with 12 guns were Turks. The English paratroopers were commanded by Lord Raglan , the French by the Marshal of France Saint-Arno . On the same day, a three-thousand-strong detachment of the enemy captured 60 thousand pounds of wheat in the provisions warehouses of Yevpatoriya, providing the army with this food for four months ^[2] .

On September 2 (14), the coalition expeditionary force landed in the space between the Kizil-Yarsky and Kichik-Belsky lakes. The Russian army under the command of Prince A. S. Menshikov , with a force of 35 thousand people with 84 guns, concentrated on the left bank of the river. Alma, on the path of advancing the landed allies to Sevastopol, since Menshikov considered it impossible to “attack the landed troops on a flat coast fired from the fleet” ^[2] .

On September 8 (20), in a battle on Alma, the Allies defeated the Russian army, which tried to block their path to Sevastopol. Russian troops were forced to retreat, losing more than 5700 people; Allied losses exceeded 3300 people.

On September 9 (21), at a military council, contrary to the proposals of Vice Admiral Kornilov, who proposed to go to sea, attack the enemy and at least die with honor, an important decision was made: to flood the oldest ships at the entrance to the bay - 5 battleships and 2 frigates - and use their artillery and command to strengthen the garrison. Kornilov protested against this decision, but Menshikov, who took command for a short time, ordered him to be executed.

Having exaggerated information about the strength of Russian fortifications on the northern side of Sevastopol, Marshal Saint-Arno decided to go around the city and attack its southern side, which, according to available information, was weakly fortified. Along with the transition there, the Allies gained a position on the Kherson Peninsula , excellent parking for ships in numerous bays and convenient communication with the fleet, which now represented their natural base.

Meanwhile, Prince Menshikov, fearing to be locked in the city and cut off from the rest of Russia, left Sevastopol and made a flank movement to Bakhchisaray . His troops during this movement more than once were at the closest distance from the enemy, moving in the opposite direction; but, thanks to the closed area and night time, everything was limited to random collisions of small parts.

The defense of Sevastopol was entrusted for the first time to Vice Admirals Nakhimov and Kornilov , at the disposal of which remained 18 thousand people - mainly naval crews. Fortunately, at this time the command of the enemy troops was weakened by the illness of Marshal Saint Arnault.

On September 12 (24), the French occupied Fedyuhin's heights . September 13 (25), Sevastopol was declared under siege. On the night of September 13 (25) to September 14 (26), 1854, the vanguard of the British army entered Balaclava and was unexpectedly fired upon by fire from the Genoese fortress , where Colonel Manto settled. Totleben subsequently wrote about this event:

“While the British were approaching Balaclava, the commander of the Balaclava Greek infantry battalion, Colonel Manto, sat in the ancient ruins. With one company of his battalion, including 80 combat troops and 30 retired soldiers. With them were 4 copper semi-mortar mortars. <...> The enemy vanguard, approaching Balaclava, was unexpectedly met by the fire of Greek shooters. "

After a six-hour shootout, the defenders of the fortress were captured. Part of the Greek battalion broke into the mountains and then joined the Russian army in Yalta .

The British Navy entered Balaklava Bay. After that, the French settled on the western part of the Kherson Peninsula and built their base in the reed bay .

On September 14 (26), command of the French troops passed to General Canrobert , while the dying Saint Arnault went back to Constantinople and died on the way there.

Meanwhile, Admiral Nakhimov , who commanded the defense of the southern side of Sevastopol, was awaiting an immediate assault upon news of the appearance of the enemy at the Fedyukhin Heights, but the allies, fearing heavy losses, did not dare to storm, and began siege operations. This allowed the Russian command to transfer most of the troops from the north to the south and actively engage in strengthening its defensive line.

All fortifications were carried out under the supervision of Lieutenant Colonel E.I. Totleben . On September 18 (30), Prince Menshikov , who was approaching Sevastopol with his troops, sent reinforcements to the garrison. However, the forces remaining in Prince Menshikov were so small that he could no longer operate in the open field and had to wait for the arrival of fresh troops sent to him by Prince Gorchakov, who provided the most active assistance to the Crimean army during this period of time.

Meanwhile, on the night of September 28 (October 10), the French, located under the command of General Foret , west of the Sarandinakina beam , laid the 1st parallel ^[4] in 400 fathoms from the 5th bastion; the British, who were east of the named girder, before the Sapun-mountain cliffs, the next night dug trenches in 700 fathoms from the 3rd bastion; in order to support the siege army, General Bosquet’s observational corps (two French divisions) stood on Sapun Mountain, with 8 Turkish battalions to their right.

At this time, the material situation of the allies was very bad: cholera produced severe devastation in their ranks; there was a shortage of food. In order to supply themselves with food and fodder , they sent several steamers to Yalta , robbed the city and its environs, but relatively few made profit. During the siege operations, the Allies suffered many losses from the fire of the garrison and from frequent sorties, carried out with remarkable courage.

On October 5 (17), the first bombardment of Sevastopol followed, both from the dry route and from the sea. During this bombing, only the English batteries managed to gain private success against the 3rd bastion; in general, the Allied fire was unsuccessful, despite the huge number of shells fired. An irreparable loss for the Russian troops was the death of the brave Kornilov , mortally wounded on the Malakhov Hill . The total damage of the Russian troops amounted to 1250 people; 900-1000 people fell out of order with the Allies.

The bombing did not bring any benefit to the Allies; on the contrary, their situation became more difficult than before, and they had to give up hope of an easy triumph. On the contrary, Russian confidence in the possibility of a successful fight against a strong adversary has increased. In the days that followed, the fire on both sides continued with varying success; however, the French managed to significantly advance their siege work. The forces of Prince Menshikov, meanwhile, gradually increased, and the rights of the Commander-in-Chief were granted to him.

Fearing for a shortage of gunpowder, which was a huge amount spent, and seeing the French works approaching the 4th bastion quickly (suggesting an imminent assault), he decided to divert the enemy's attention by sabotage against his left wing. To this end, General Liprandi , with a detachment of 16 thousand people, was allowed to attack the allied forces standing at Balaclava . The ensuing battle did not bring the desired results. Although the siege operations slowed somewhat, the bombardment continued with the same force; the main disadvantage was that the Battle of Balaklava drew the attention of the Allies to their weak side and revealed to them the views of Prince Menshikov.

Already on October 14 (26), they began to strengthen the Balaklava and the Sapun Mountains, and one French division remained there in constant combat readiness. The siege operations moved so much at that time that the Allied generals had already decided to decide to storm the 4th bastion. Prince Menshikov, who was partially aware of these plans through deserters , warned the authorities of the Sevastopol garrison about this, ordering him to take measures in case of an assault. At the same time, since his strength at that time had already reached 100 thousand people, he decided to take advantage of this advantage to go on the offensive. This was prompted by the extremely difficult situation of the defenders of Sevastopol, exhausted in a continuous struggle, as well as the news of the imminent arrival of new reinforcements to the allies.

On November 5, the Inkerman battle took place , in which the Russian troops had initial success, but despite the twofold numerical superiority and the desperate courage shown by the troops, the timely approach of reinforcements - the French units - tipped the scales to the side of the Allies. Russian troops did not lose courage, but a sad distrust of their superiors appeared in them. Prince Menshikov fell into a gloomy mood and despaired of holding Sevastopol and even Crimea . Emperor Nikolai , upset by the failure, nevertheless encouraged Menshikov with his letters.

Although by the beginning of 1855 the Russian forces near Sevastopol were superior to the forces of the allies and despite the fact that Emperor Nikolai urgently demanded decisive action from Menshikov , the latter hesitated and missed circumstances convenient for this.

Finally, when the Turkish Omer Pasha corps (21 thousand) arrived in Yevpatoria at the end of January, the commander in chief, fearing the Turks to move to Perekop or to Sevastopol , allowed General Khrulyov , with a detachment of 19 thousand, to attack Yevpatoria.

On February 5 (17) Khrulyov made an attempt to take over the city, but was unsuccessful, and, having lost about 800 people, retreated. Upon receiving news of this new failure, Emperor Nikolai decided to replace Prince Menshikov, in whose place Prince Gorchakov was appointed.

Meanwhile, the Allies received new reinforcements, as a result of which their forces near Sevastopol increased to 120 thousand; at the same time, a skilled French engineer, General Niel , came to them, giving a new direction to the siege work, which now went mainly against the key of the Sevastopol defensive line - Malakhov Kurgan . To counter these works, the Russians moved forward with their left flank and, after a stubborn struggle, erected very important counter-questions : the redoubts Selenginsky and Volynsky and the rest of Kamchatsky. During the production of these works, the troops learned about the death of Emperor Nicholas .

The allies understood the importance of the mentioned counter-requests, but their initial attempts against the Kamchatka lunette (the mound erected in front of Malakhov) were unsuccessful. Annoyed by these slowdowns, prompted by the demands of Napoleon III and the voice of public opinion in Western Europe, the Allied commanders decided to act with increased energy. Allied forces had significant superiority in firepower. On January 17 (29), 1855, the French general F. Canrober wrote to the Turkish Seraskir Riza Pasha that they “could open fire on Sevastopol, which, perhaps, has no analogues in the history of siege wars” ^[5] . For 10 days (from March 28 [April 9] to April 7 [19]) during the 2nd intensive bombardment, they fired 165 thousand artillery shells, while the Russians fired only 89 thousand ^{[6] [7]} However, this did not bring the Allies the expected success. Destroyed fortifications overnight were corrected by their defenders. The assault was postponed; but the Russians, compelled to hold reserves under fire in anticipation of it, suffered more than 6 thousand damage over these days.

The siege war continued with the same obstinacy; however, the advantage began to lean toward the Anglo-French troops. Вскоре к ним стали прибывать новые подкрепления (в том числе 15 тыс. сардинцев , вступивших 14 (26) января 1855 в войну на стороне коалиции), и силы их в Крыму возросли до 170 тыс. Ввиду такого их перевеса Наполеон III требовал решительных действий и прислал составленный им план. Канробер , однако, не нашёл возможности выполнить его, и потому главное начальство над войсками передано было генералу Пелисье . Действия его начались отправкой экспедиции в восточную часть Крыма, с целью лишить русских продовольствия с берегов Азовского моря и пресечь коммуникации Севастополя через Чонгарскую переправу и Перекоп .

В ночь на 11 (23) мая 16 тыс. человек отправлено было на кораблях из Камышовой бухты и Балаклавы , а на следующий день войска эти высадились близ Керчи . Начальствовавший российскими войсками в восточной части Крыма барон Врангель (победитель на Чингильских высотах ), имея всего 9 тысяч, должен был отступить по Феодосийской дороге, после чего неприятель занял Керчь, вошёл в Азовское море и всё лето производил нападения на прибрежные населённые пункты, истребляя запасы и предаваясь грабежам; однако, потерпев неудачу под Арабатом и Геническом , он не мог проникнуть в Сиваш , к Чонгарской переправе.

22 мая (3 июня) Пелисье завладел под Севастополем Федюхиными и Балаклавскими горами и долиною реки Чёрной, после чего задумал овладеть Малаховым курганом . Этому должно было предшествовать овладение передовыми укреплениями: Селенгинским и Волынским редутами и Камчатским люнетом. После 2-дневной жестокой бомбардировки (по счёту 3-й) союзники, после упорнейшего боя и значительных потерь, овладели вышеназванными верками . Теперь открыт был доступ к Малахову кургану, и положение осаждённого города становилось критическим. Между тем боевых запасов, подвозимых с большими трудностями, оказывалось очень мало сравнительно с союзниками, которым всё доставлялось морем.

Князь Горчаков терял надежду спасти Севастополь, и думал о том, как вывести оттуда гарнизон без больших потерь. Осадные работы неприятеля подвинулись уже на 200 саженей к Малахову кургану и на 115 саженей к 3-му бастиону; жестокий артиллерийский огонь продолжался непрерывно. 6 (18) июня, рано поутру, французы и англичане бросились на штурм названных укреплений, но были отбиты с огромным уроном. Успех этот, хотя и ободрил обороняющихся, однако надежда на спасение Севастополя не могла долго поддерживаться.

Осада, временно замедленная неудачным штурмом, продолжалась, и положение изнемогавшего гарнизона становилось невыносимым; лучшие его предводители выбывали один за другим; ещё 7 (19) марта оторвало ядром голову доблестному защитнику Малахова кургана, контр-адмиралу Истомину , 8 (20) июня ранен Тотлебен (хотя он больной ещё 2 месяца продолжал издали руководить работами, но руководство это, конечно, не давало прежних результатов). Наконец, 28 июня (10 июля) смертельно поражён пулей Нахимов . Защитники Севастополя, которых, по выражению современников, «толкли как в ступке» , жаждали решительного боя, способного изменить их положение. К тому же склонялся и сам князь Горчаков .

В последних числах июля прибыли в Крым новые подкрепления (3 пехотные дивизии), а 27 июля (8 августа) получено повеление императора Александра II главнокомандующему собрать военный совет для решения вопроса о «необходимости предпринять что-либо решительное, дабы положить конец сей ужасной бойне». Большинство членов совета высказалось за наступление со стороны реки Чёрной. Князь Горчаков, хотя и не верил в успех нападения на сильно укреплённые позиции противника, однако поддался настояниям некоторых генералов. 4 (16) августа произошло сражение на реке Чёрной , где атака русских была отбита и они принуждены были отступить, понеся огромный урон. Это сражение не переменило взаимного положения противников; защитники Севастополя оставались при той же решимости обороняться до последней крайности; нападающие же, несмотря на разрушение севастопольских укреплений и близость к ним своих подступов, не отваживались на штурм, а решили потрясти Севастополь новой ( 5-й ) усиленной бомбардировкой.

С 5 по 8 августа (17—20 августа) огонь 800 орудий осыпал защитников непрерывным градом свинца; русские теряли ежедневно 900—1000 человек; с 9 по 24 августа (21 августа — 5 сентября) огонь был несколько слабее, но тем не менее у гарнизона каждый день выбывало из строя 500—700 человек.

15 (27) августа в Севастополе освятили мост на плотах (в 450 саженей) через большую бухту, спроектированный и построенный генерал-лейтенантом А. Е. Бухмейером . Осаждающие, между тем, подвинули уже свои работы на ближайшее расстояние к русским веркам, почти уже разрушенным предшествовавшей адской канонадой.

24 августа (4 сентября) началась 6-я усиленная бомбардировка, заставившая умолкнуть артиллерию Малахова кургана и 2-го бастиона. Севастополь представлял груду развалин; исправление укреплений сделалось невозможным.

27 августа ( 8 сентября ), после жестокого огня, союзники в полдень двинулись на штурм, Через полчаса французы овладели Малаховым курганом. На всех прочих пунктах обороняющиеся после ожесточённых боёв удержали свои позиции. Тем не менее, в результате последних дней бомбардировки русские потери составили 2,5—3 тыс. человек, и стало очевидным, что при подобных обстоятельствах дальнейшая оборона была бессмысленна. Поэтому князь Горчаков решил оставить Севастополь, и в течение ночи перевёл свои войска на северную сторону. Город был зажжён, пороховые погреба взорваны, военные суда, стоявшие в бухте, затоплены. Союзники не решились преследовать российские войска, считая город заминированным, и только 30 августа (11 сентября) вступили в развалины Севастополя. Город частично был оккупирован союзными войсками с 30 августа 1855 по 23 июня 1856 года.

Павших в последнем штурме русских и французских солдат по приказу генерала Мак-Магона похоронили в общей братской могиле, установив над ней монумент.

За 11 месяцев осады союзники потеряли не менее 70 тыс. человек, не считая умерших от болезней. Русские в обороне Севастополя по опубликованным в 1856 году данным штаба гарнизона потеряли 17 015 человек убитыми, 58 272 — ранеными, 15 174 — контужеными и 3164 — пропавшими без вести. Всего — 93 625 ^[8] . Из них потери флота составили 18,9 % (17 712 чел.) убитыми, ранеными и контужеными.

Высокий уровень потерь российских войск был обусловлен также неудовлетворительной организацией медицинской службы. В донесении высочайше учреждённой следственной комиссии по госпитальному делу уже после войны говорилось:

Больные вывозились из госпиталей Крымского полуострова с большими усилиями, без всякой системы и только в минуты крайней необходимости. Этапов не было в начале устроено, и дурные дороги и неудобные подводы, недостаток медиков и фельдшеров , перевязочных материалов, медикаментов и хирургических инструментов, наконец, тёплой одежды и пищеварительных котлов производили разрушительное влияние на здоровье страждущих, в особенности при перевозке их в глубокую осень и зиму. Бывали даже случаи, что десятая часть перевозимых умирала в пути, делаясь жертвою страшных лишений и беспорядков, что следует отнести отчасти и к небрежению военного начальства о сбережении здоровья нижних чинов ^[9] .

Потеря символа русского присутствия и главного военного порта на Чёрном море стало большим ударом для многих в России как в армии, так и в тылу, и способствовало скорейшему окончанию войны. Однако его оккупация союзниками не изменила решимости русских солдат продолжать неравную борьбу. Их армия (115 тыс.) расположилась вдоль северного берега большой бухты; союзные же войска (более 150 тыс. одной пехоты) заняли позиции от Байдарской долины к Чоргуну, по реке Чёрной и по южному берегу большой бухты. В военных действиях наступило затишье, прерываемое диверсиями неприятеля в отношении разных приморских пунктов.

• Даша Михайлова (Даша Севастопольская)
• Матрос Кошка
• Матрос Игнатий Шевченко
• Минёр Мельников
• Адмирал Нахимов Павел Степанович

Специально для участников обороны Севастополя была учреждена медаль «За защиту Севастополя» , которая была первой в истории России медалью, которая выдавалась не за взятие или победу, а за оборону. Также все участники событий награждались медалью «В память войны 1853—1856 гг.» , которой награждали всех участников Крымской войны . Впоследствии была учреждена медаль «В память 50-летия защиты Севастополя» , которой награждали всех оставшихся в живых участников событий, а также награждались члены комитета по восстановлению памятников Севастопольской обороны, историки, писатели.

Рубрика «Кунсткамера» журнала «Техника-Молодёжи» за 1987 год описывала занимательный случай:

подвезённые для осады Севастополя мягкие сферические свинцовые пули, хранившиеся в дубовых бочках, оказались настолько испорченными, что французские стрелки фактически остались без боеприпасов. Причиной порчи явился погрыз пуль гусеницами ивового рогохвоста , поселившегося в стенках бочек и «не заметившего» перехода от дуба к мягкому металлу.

Literature

• Рерберг П. Ф. «Севастопольцы». Участники 11-ти месячной обороны Севастополя в 1854—1855 годах. — СПб., 1903—1907. — 3 т.
• Лукашевич К. В. Славная Севастопольская оборона : (очерки : в память пятидесятилетия) / — Москва : Тип. товарищества И. Д. Сытина, 1905.
• Погосский А. Ф. Оборона Севастополя: Беседы о войне 1853—1855 гг. для войск и народа / [Соч.] А. Погосского. — 4-е изд. — Санкт-Петербург : тип. и лит. В. А. Тиханова, 1902. — XVI, 162 с. : ил., портр.; 26.
• Раков, В.С Мои воспоминания о Евпатории в эпоху Крымской войны 1853—1856 гг. / В. С. Раков. — Евпатория : тип. М. Л. Мурованского, 1904. — 56 с.
• Журнал военных действий в Крыму, сентябрь-декабрь 1854 года / сост. А. В. Ефимов. — Симферополь: АнтиквА, 2010. — 192 с.: ил, карты, портр. — (Архив Крымской войны 1853—1856). 500 экз.
• Журнал военных действий в Крыму, январь-август 1855 года / сост. А. В. Ефимов. — Симферополь: АнтиквА, 2016. — 304 с.: ил, карты, портр. — (Архив Крымской войны 1853—1856). 1000 экз. https://gkokn.rk.gov.ru/file/zhurnal-voennykh-dejstvij-v-krymu-yanvar-avgust-1855-goda.pdf
• А. С. Меншиков в Крымской войне. Дневники. Письма. Memories. Ч.1. / сост. А. В. Ефимов. — Симферополь: АнтиквА, 2018. — 288 с.
• А. С. Меншиков в Крымской войне. Ч.2. Приказы 1853-1855 гг. / сост. А. В. Ефимов. — Симферополь: «Антиква», 2019. — 280 с.
• Гребенщиков Г. А. О подробностях не сообщалось… // Гангут. — 2000. — Вып. 24 . — С. 90–107 . — ISBN 5-85875-057-5 .
• « Севастопольские рассказы » (1854—1855) — цикл из трёх рассказов Льва Толстого (участника обороны): «Севастополь в декабре 1854 г.», «Севастополь в мае 1855 г.» и «Севастополь в августе 1855 г.»
• «Севастопольская страда» (1937—1939) — роман-эпопея С. Н. Сергеева-Ценского , удостоенная Сталинской премии в области литературы и искусства ( 1941 )
• «Золотые эполеты» (1990) — роман Ю. С. Трусова
• « Беллона » (2012) — роман Анатолия Брусникина (псевдоним Григория Чхартишвили)
• «Герои Малахова кургана» (1903) — роман Луи Буссенара

Живопись

• Панорама «Оборона Севастополя» (1902—1904) — панорамная батальная картина Ф. Рубо , для которой в 1905 году в Севастополе было возведено специальное здание-музей

Cinema

• « Оборона Севастополя» ( 1911 ). Реж. В. Гончаров , А. Ханжонков и П. Чардынин . Первый российский полнометражный художественный фильм.
• Адмирал Нахимов (фильм) ( 1946 )
• Пирогов (фильм) ( 1947 )

Филателия

• Почтовые марки СССР
•  

  Памятник затопленным кораблям

•  

  Герои обороны: А. Елисеев, А. Рыбаков, П. Кошка , И. Димченко, Ф. Заика

•  

  Руководитель обороны адмирал Нахимов

Отражение в историческом сознании русского народа

Уже вскоре после окончания Крымской войны началось соперничество «официозного» нарратива о войне, выдвигавшего на первый план командующего князя Горчакова , и «народного», главным героем которого стал адмирал Нахимов . Развитию последнего немало поспособствовала и публикация «Севастопольских рассказов» Льва Толстого . Параллельно происходила мемориализация пространства , связанного с событиями обороны: уже в 1869 году в Петербурге по частной инициативе был основан комитет по созданию в Севастополе военного музея, который к 40-й годовщине событий обзавёлся собственным зданием (сейчас — Военно-исторический музей Черноморского флота ); тогда же, в 1890-х, были поставлены памятники адмиралам Корнилову и Нахимову, а к 50-й годовщине было закончено здание музея-панорамы ^[10] .

После отмены Лондонской конвенцией (1871) ограничительной статьи Парижского договора (1856) , запрещавшей России иметь военный флот на Чёрном море, интерес в России к обороне Севастополя (как и к Крымской войне в целом) возродился с новой силой. Различными изданиями публиковались как документальные материалы, так и воспоминания участников Крымской войны, наиболее видное место в освещении которой занимала оборона Севастополя. Именно в тот же период и появились первые научные работы по истории Крымской войны. Государственная линия на восстановление Севастополя как форпоста русских военно-морских сил на Чёрном море и самого Черноморского флота была с воодушевлением поддержана разными слоями общества ^[11] .

В советское время издание научных и научно-популярных трудов о Севастопольской обороне возобновилось перед самой войной, с 1939 года. Во время Великой Отечественной войны пример первой обороны Севастополя должен был, по замыслу властей, вдохновлять участников второй ^[12] . По мнению историка Карла Куоллса, в послевоенное время оборона Севастополя придавала идентичности севастопольцев особую, местную специфику (так, вопреки разработанным в Москве архитектурным планам, в центре города, как и ранее, доминировали памятные места, связанные с Крымской войной); именно благодаря этому, пишет исследователь, историческое сознание севастопольцев менее болезненно отреагировало на распад СССР , просто вернувшись к более ранним формам российской идентичности ^[13] .

Американский историк украинского происхождения С. Н. Плохий считает события обороны Севастополя и само выражение «Севастополь — город русской славы» (авторства российского и советского историка Е. В. Тарле , озаглавившего таким образом свою книгу, вышедшую к 100-летию обороны) ещё одним русским национальным историческим мифом о «защите родной земли», занявшим своё место в ряду таких событий, как Бородинское сражение и подвиг Ивана Сусанина ^[10] .

Как считает Плохий, в постсоветское время в историческом сознании русских первая оборона города вытеснила вторую, так как лучше согласуется с представлениями об исключительной роли русских в боевых действиях, составляющими основу российских притязаний на Севастополь (несмотря на то, что в советское время украинские и белорусские историки издавали труды об участии в обороне представителей своих народов — в частности, историки УССР восхваляли подвиги украинца по происхождению Петра Кошки ). Трансформацию исторического мифа Севастополя в 1990-е годы исследователь связывает с изменениями русской национальной идентичности : ностальгией по утраченной империи, проблемой определения объёма понятия «русский», ростом антизападных настроений в среде российских элит ^[10] .

Однако российский историк Полунов А. Ю. , несколько лет преподававший в Крыму, считает, что цивилизационная идентичность крымчан и севастопольцев шире русской идентичности, и что в неё включена и имперская идентичность, и отчасти советская. В целом это особый, своеобразный вариант русской идентичности. У севастопольцев нет острого разделения между советским и имперским. Определённая синкретичность исторического сознания севастопольцев проявляется в особенном восприятии оборон города в годы Крымской войны и в годы войны Великой Отечественной. В Севастополе часто можно услышать выражение — «две обороны Севастополя». Две обороны — это две важнейшие точки отсчёта, которые соединяются в Севастополе с массовыми действиями. 9 мая в Севастополе — не только день Победы, но и день освобождения Севастополя в 1944 году. Крымская война для севастопольцев — не столь далёкое прошлое, и память о ней до сих пор актуальна. Многие моряки Черноморского флота служат потомственно и могут проследить свою родословную вплоть до своих предков, которые служили на флоте во время Крымской войны. ^[14] .

В связи с тем, что в Крыму историко-культурные традиции, среди которых особое значение имели две обороны Севастополя (1854—1855 и 1941—1942 ), связывались с временами Российской империи и СССР, руководством Украины в 2005―2010 годах был инициирован ряд идеологических кампаний, направленных на формирование «нового национально-исторического сознания», требовавших «перемаркировки» историко-культурного ландшафта Крыма. Среди самих же его жителей это вызвало неоднозначную реакцию. Внедрение властями новых официальных идеологий вызвало у русского населения Крыма резкий протест. Историческое самосознание большей части русского населения Крыма продемонстрировало высокую степень устойчивости перед лицом внешнего давления, а политически активная часть этого населения сумела организовать защиту своих прав в культурно-гуманитарной сфере, используя широкий набор средств. В их число вошла организация массовых общественных форумов, кампании гражданского неповиновения, воздействие на законотворчество, юридическое отстаивание своих интересов в ходе судебных процессов ^[15] .

• Восточная война // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - SPb. , 1892. — Т. VII. — С. 290—299.
• Восточная война 1853—56 гг. // Воинская честь — Гимнастика военная. - SPb. ; [ M. ]: Type. т-ва И. Д. Сытина , 1912. — С. 48—69. — ( Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. К. И. Величко [and others ]; 1911—1915, т. 7).
• Голохвастов К. К. Василий Гаврилович Марин и геройский подвиг, совершенный им 13 марта 1853 года . - SPb. : Типо-литогр. М. Я. Минкова , 1895. — 96 с.
• Дубровин Н. Ф. История Крымской войны и обороны Севастополя: В 3-х томах . — Тип. т-ва «Общественная польза», 1900.
• Зайончковский А. М. Оборона Севастополя: подвиги защитников . - 2nd ed. - SPb. : Изд. Комитета по восстановлению памятников Севастопольской обороны, 1904. — 79 с.
• Меншиков А. С. Оборона Севастополя. Письма князя А. С. Меншикова к кн. М. Д. Горчакову. 1853—1855 // Русская старина . - SPb. : Type of. В. С. Балашева, 1875. — Т. 12 , № 1—2 . — С. 174—196, 298—328 .
• Остен-Сакен Д. Е. Военный совет при обороне Севастополя 29 июля 1855 года (Возражения на статью кн. Ал. Барятинского) // Русская старина . - SPb. , 1874. — Т. 11 , № 10 . — С. 331—338 .
• Пирогов Н. И. Севастопольские письма Н. И. Пирогова 1854—1855 гг. / Ed. и с примеч. Ю. Г. Малиса . — Рус. хирург. о-во Пирогова . - SPb. : Type. М. Меркушева , 1907. — 230 с.
• Свечин А. А. Эволюция военного искусства . — М. : Академический проект ; Жуковский; Кучково поле, 2002. — Т. 1—2. — С. 864. — ISBN 5-8291-0140-8 . — ISBN 5-901679-05-9 .
• Тотлебен Э. И. Описание обороны г. Севастополя: В 2-х частях . - SPb. : Type. Н. Тиблена и К°, 1863.
• Badem C. The Ottoman Crimean War (1853—1856) (англ.) / Ed. by S. Faroqhi , H. Inalcik . — Leiden—Boston: Brill , 2010. — xvi, 432 p. — (The Ottoman Empire and its Heritage: Politics, Society and Economy, Vol. 44). — ISBN 978-90-04-18205-9 .

• Крымская война: Москва Севастополю .