Syntax of Russian dialects

Northern Dialect Zone ^{[4] [5]}

The greatest number of differences in the syntactic structure of Russian dialects is noted in dialects of northern localization: in the North Russian dialect as a whole or in its individual groups of dialects , in the northern dialect zone (including western Central Russian ambient dialects and dialects of the northern dialect without the Kostroma group ) and in the northwestern dialect zone .

So, for example, the characteristics of the northern dialect zone include such syntactic phenomena as (see map of the northern dialect zone):

1. The phenomena allocated by the I isogloss beam:

• Distribution of impersonal sentences with the main member - a passive participle and an object in the form of accusative pad .: all the potatoes are eaten ^[6] .

2. The phenomena allocated by the II isogloss bunch:

• Distribution of constructions consisting of an infinitive and a direct object with it in the form of a nominative pad. units number of nouns genus with the ending -a : digging potatoes (less common is the use of a direct object in the same form with conjugated forms of the verb).
• Distribution of constructions with the repeating word yes with homogeneous terms of the sentence: weed potatoes yes, beets yes, onions yes .
• The combination of the preposition mimo with the accusative pad. Noun: Drive through the forest .
• The use of the form of the genitive pad. name with the main term, which is the conjugated form of the verb: we have the same pesen ^[9] .

The characteristics of the Vologda group of dialects of the northern dialect include such syntactic phenomena as:

• The use of prepositions after, near, in combination with accusative pad. Name: Near the forest .
• The use of prepositions for , by, by , by, in combination with the form of the dative pad. Name: in the village , under the roof ^[10] .

In addition to North Russian dialects, syntactic differences are also often found in dialects of western localization: in dialects of the western dialect zone , of which more often in those dialect groups whose areas are adjacent to the territory of the Belarusian language .

So, for example, the characteristics of the western dialect zone include such syntactic phenomena as (see map of the western dialect zone):

• The exceptional distribution of the construction with the pretext c or z in cases of the type arrived from the city , got out of the hole in accordance with the constructions with the pretext of .
• The use of participle as a predicate function: the train has gone ^[6] .

The characteristics of the Western group of dialects of the southern dialect include such syntactic phenomena as:

• The use of interrogative particles ty .
• Distribution of the design go to the berries with an object-target value ^[11] .

Phrases in the dialects of the Russian language are built on the same models ( coordination , management , adjunction ) as in the literary language. The main dialect differences are noted in the form of a subordinate word in the control model ^[12] . Among dialect models of collocations there are both prepositional and non-sentences models ^[1] .

Differences in Meaning

In this group of syntactic phenomena in the same models of phrases, it is possible to express different semantic relations in different Russian dialects.

• Phrases with object-target meaning.

1. In addition to expression in all Russian dialects and in the literary language in verbal phrases with a noun in the accusative pad. and the pretext for spatial and temporal relations in the part of Russian dialects in these phrases can also be expressed object-target relationships: go down the cow (go down the cow), go down the neighbor (go out next door), go down the ax (go down the ax), went nuts (went for nuts), etc. ^[13] The area of ​​this phenomenon occupies a wide strip from the north-east ( Vologda region ) to the south-west ( Bryansk region ) of the territory of Russian dialects of early formation , including most of the North Russian dialects , in Central Russian dialects accurate and part of the southern Russian dialects . Nouns in object-purpose phrases with a preposition on can be limited by the category of inanimate in some dialects, defined by the semantic group among inanimate nouns in other dialects (only names associated with the plant world) or single words from this group in third dialects (only names of species berries and mushrooms) ^{[~ 2] [14]} . Cases of using the preposition with accusative pad. inanimate and animated nouns in constructions with the intended purpose are included in the characteristics of the range I of the beam of the northeastern dialect zone ^[15] . These phrases, which included a wide range of nouns, were characteristic of all Russian dialects until the 17th century .

2. As well as constructions with a preposition on verb phrases with a noun in the accusative pad. and the pretext in express spatial, temporal, as well as object relations in all Russian dialects and in the literary language, in addition they can express in terms of dialects and object-target relations: go to berries (go to pick berries), go nuts (go to nuts), etc. ^[13] The range of this syntactic phenomenon adjoins the borders of Belarus , encompassing Russian dialects to the north and east of them, and Belarusian dialects to the west of them. Distribution of the design to go to berries with an object-target value is included in the linguistic characteristics of the Western ^[11] , Verkhne-Dneprovskaya ^[17] , Pskov and Gdov groups of dialects ^[18] . The range of words included in the constructions with the preposition in is limited, as a rule, to names associated with the plant world, most often with the names of berries and mushrooms; constructions with other nouns ( he is ushodchi at the root ) are rare. These phrases with an objective-target meaning are most likely an innovation in Russian dialects ^[19] .
3. To indicate the object to which the movement is directed, regular use of nouns in the form of a genitive pad is possible. with the pretext before : I go to the river (I go to the river), I went to the doctor (I went to the doctor), etc. These designs are characteristic of a number of dialects of western localization, including both South Russian , Central Russian and North Russian dialects ^{[13] [20 ] ]} .

• Phrases with spatial and temporal meaning.

1. The use of nouns in the prepositional (less often in the accusative) pad. with a preposition about ( about ) in phrases expressing a temporary relationship: about a Maslitsa, pancakes were baked (pancakes were baked during the Shrovetide), about some home she would be (she will be home in May), etc. In the territory of the distribution of Russian dialects, this the archaic phenomenon is represented by scattered areas. In most Russian dialects and in the literary language, phrases with the preposition о express only object relations ^[19] . Various shades of the temporal characteristics of the action can also be conveyed by phrases with a noun in the genitive pad. with the pretexts against (in the meaning of the day before ), in between , between (between), mid (among): harvest against colds (harvest before colds), etc. Verbal phrases expressing temporary relationships can be transmitted using nouns in form dative pad. with a pretext by : walked all night (walked all night), got up at dawn (got up at dawn), etc. ^[20]
2. The use of nouns in the accusative pad. with the preposition o ( about ) in phrases expressing spatial relations: we live about the river (we live near the river), about the storehouse ( stored near the hut), etc. This suggested combination is common in part of the dialects of the North Russian dialect . As in the case of the expression of temporal relations, constructions with the preposition o expressing spatial relations are archaism ^[19] .

Prepositional Phrases

This group of syntactic phenomena includes collocation models formed by using prepositions in combination with nouns in the same meaning, but in different cases, due to the use of prepositions unknown in other dialect associations and the use of some prepositions in the meaning of other prepositions.

• The use of prepositions shortly after the nouns in the accusative pad. in contrast to the use of these prepositions with nouns in the genitive pad. in the literary language: you passed a forest , don’t go near the river , sit next to your grandmother , etc. ^[13] This phenomenon, which is archaism, was characteristic of the Old Russian language , in which the prepositions next to it were combined with the genitive and accusative fall. , and the pretext is mimo with accusative pad. In modern Russian dialects, this phenomenon has been preserved in dialect associations of northern localization ^[21] . The use of prepositions after, near, in combination with accusative pad. the name is included in the linguistic characteristics of the Vologda ^[10] and Arkhangelsk (Pomeranian) dialect groups , also found in the dialects of the Kirov region , and the use of the preposition mimo is included in the characteristic of area II of the bundle of the northern dialect zone ^[9] .
• Use of prepositions unknown to the literary language and other dialects (this phenomenon is based on the distribution of prepositions known only in a certain group of dialects, and can also be regarded as a lexical difference):

1. Use in combination with nouns of double prepositions - for, for , under , for : for village , under roof , over river , etc. In constructions with the value of the direction of movement, the noun is used in the accusative . - walk through the meadow ; in constructions with the meaning of the place of action, the noun in the instrumental pad is used. in the dialects of the southern dialect - do not go under the window , and mainly in the dative pad. in North Russian dialects - it lies because of the nest , etc. All double prepositions are usually used to convey spatial relationships, in cases of transfer of other constructions only the pretext is used because : it went for bread , etc. double preposition can be both the sum of its two parts, and only one of these parts (control can be caused only by the first or second parts of the preposition). This phenomenon, perhaps, is an innovation, in written monuments double prepositions are found only from the XVII century ^[22] . The use of double prepositions is widespread in the dialects of the Arkhangelsk (Pomeranian) and Vologda groups ^[10] , in the Vyatka dialects of the Kirov region , as well as in the regions of the Kursk , Belgorod and Voronezh regions bordering on Ukraine (this phenomenon is included in the linguistic characterization of Oskol dialects ^[23] ). The use of double prepositions is characteristic of the Ukrainian language and part of the dialects of the Belarusian language ^[22] .
2. The use in combination with the nouns of the preposition of both sexes ( both sexes , both sexes ) in the sense of about : both sexes of the mother sat , both sexes Don live , etc. Phrases with the preposition both sexes are found in a number of dialects of the South Russian dialect ^{[20] [24]} .
3. Use in combination with nouns in the form of a genitive pad. the pretext of super-motives ( super-motives , abusive ) to denote an object directly in front of which is someone or something: sitting young abusive father and mother , etc. ^{[20] [25]}

• Use in combination with the nouns of the prepositions c or z in the meaning c , from : get out of the pit (get out of the pit), get out of the woods (get out of the forest), weave from ropes (weave from ropes), go from the village (go from the village) , leave in the morning (leave in the morning), etc. ^[13] The presence of phrases with nouns with the prepositions с or з in accordance with the preposition from is typical exclusively for dialects of the western dialect zone (except for Seliger-Torzhkov dialects ) ^[6] , the most common are constructions with the preposition c , the use of the preposition h within the zone It is found mainly in the border regions of Belarus with Smolensk and Bryansk regions . The presence of the preposition h is a characteristic feature of the Ukrainian and Belarusian languages . This phenomenon may have formed as a result of both syntactic and phonetic processes ^[26] .

Uncomplicated Phrases

Among the dialectic features in the structure of constructions of simple phrases, the most common and occupying a certain compact area are cases of using transitive verbs and a direct object in the form of a nominative pad: to dig potatoes , mow grass , pasture , bring water , etc. Features are also noted in the constructions uncomplicated phrases with nouns in the form of the dative pad. and in the form of a genitive or accusative pad. with meanings different from the literary language and most dialects.

• Phrases with transitive verbs and a direct object in the form of a nominative pad. units number of nouns a kind with an ending or ending with a consonant with an agreed definition: I ’ll go to take it out , it went without knowing the way , etc. ^{[27] The} forms of transitional verbs in these phrases include infinitives, indicative, imperative, subjunctive, participles, often in combination with an adverb is necessary ^[28] . The main distribution area for these archaic wordless phrases are dialects of the northern dialect zone , the most commonly used are infinitive phrases (constructions consisting of an infinitive and a direct object with it in the form of a nominative unit number of feminine nouns with the ending -a ), which are included into the linguistic characteristics of the dialects of the range II of the northern dialect zone ^{[~ 3]} . The use of a direct object in these dialects in the same form with conjugated forms of the verb is less regular than the use of a direct object with an infinitive ^[9] . In all other Russian dialects, primarily of southern localization, there are only isolated cases of using a sentence like buying flour ^[28] .
• Phrases with transitive verbs and a direct object in the form of a nominative pad. many the number of animated nouns (most often animal names): goats to eat , need to eat , old people to sting , etc. ^[27] This phenomenon can also be regarded as morphological: allocation in the category of animation of names of persons with the form of a genitive pad. in place of the accusative and the names of animals for which, as for inanimate objects, one form of the nominative and accusative pad is used. If the noun does not act as a direct object, word forms are used such as hunting hare , riding a horse , etc. These phrases are common in the dialects of the western regions of the Pskov , Smolensk and Bryansk regions and in some North Russian dialects ^[29] . This phenomenon probably indicates the ongoing process of formation of the category of animation / inanimate in these dialects ^[12] .
• Phrases with transitive verbs and a direct object in the form of a nominative pad. units numbers husband. a kind of animated nouns: you have to buy a bull , etc. They are noted in rare Central Russian and North Russian dialects ^[29] .
• The use of phrases with nouns in the form of the dative pad. with the meaning of belonging, in contrast to the literary language in which nouns are used in the form of the genitive pad: over there is the mistress of the garden , there is the host of the house , etc. These phrases are found in some dialects of both South Russian and North Russian dialects ^[12] .
• The use of phrases with nouns in the form of a genitive or accusative pad expressing a temporal meaning, in contrast to the literary language in which nouns are used in the form of a instrumental pad: we had the same summer (we had it the same summer), winter wherever she goes (where she goes in winter), etc. These simple phrases are used in some North Russian dialects ^[12] .

Simple sentence

Dialectic differences in the composition of the structural schemes of a simple sentence are characteristic of single-compound sentences and such two-component sentences in which the predicate is expressed by an unchanged word (adverb, unchanged participial or participial form). The dialectal structural schemes of simple sentences can vary in dialect by the lexical and grammatical content of their components and the semantic capabilities of sentences formed on their basis ^[30] .

Perfect

In the northwestern part of the territory of Russian dialects of early formation, the significance of the state resulting from a previously completed action is consistently expressed not only in passive, but also in real constructions (with the help of passive participles and adverbial participles). The short passive participles and participles used in the perfect meaning in these dialects indicate the category of perfection formed in their grammatical structure. Combinations of short passive participles and participles with different forms of the verb being , being forms of the perfect category and expressing the consequence of the action taken, are opposed in the verb system of the form denoting action as a process, not correlating it with the result ^[31] .

• A sentence with brief passive participles .

Schemes of sentences with brief passive participles ending in something , something , one thing , one thing : it’s boiled up , lived , climbed up , dressed up ^{[27] [32]} . The participles with the verb to be in the past tense express in these sentences the state in the past, preceding the moment of speech ( milk was spilled ), in the future tense express the state in the future, immediately after the moment of speech ( milk will be spilled ), in the present - the state at the moment of speech with the word form is or the zero form of the service verb ( milk is spilled , milk is spilled ) ^[33] .

The participles formed from transitive verbs in the form of something form the structural scheme of the sentence ( they haven’t done it yet ) or are part of a two-component scheme, combined in its composition with a noun that names the object that caused the state expressed by the participle ( on half the water ). The participles formed from intransitive verbs in the form of -to , -to , -bear , -that always make up the structural scheme of the sentence ( since young people lived well , she already got dressed ). As part of the structural scheme, participle sentences in the form of something are combined in a number of dialects of the northern dialect zone with nouns in the form of the nominative and accusative pad: we have bought flour , the cock has been traded for chicken , the plate has already been locked , the cup has been broken , etc. item, in all Russian dialects and in the literary language they are combined with nouns in the form of a genitive pad: in the garden, it’s planted raspberries , it ’s poured into the milk mask , etc. ^[34]

The participle sentences on the basis of a one-component structural scheme with the form na- nato , formed from transitive verbs ( well said ) are all-Russian; formed from intransitive verbs without a postfix -sya ( from the village they have already left ) are noted in the northern dialect zone (with the exception of the widespread participles: veleno , used, and some others); formed from intransitive verbs with a postfix -sya ( a cat climbed into the oven ) are distributed in the northern dialect in an area stretching in a narrow strip from north to south from Lake Onega to the Rybinsk Reservoir ^{[32] [35]} . Northern Russian dialects are characterized by one-part (impersonal) sentences with participles such as ( it was given , it was laid down ), two-part ( potatoes were sown , the neighbors were asked to be asked for help ) are noted mainly in the Western North- Central Russian and Northern ^[36] .

The characteristic of the northern dialect zone (area I of the first beam, larger in territory) includes the distribution of impersonal sentences with the main term - a passive participle and an object in the form of an accusative pad: all the potatoes are eaten ^[6] ; the characteristic of the northwestern dialect zone ^[37] and western Central Russian dialects ^[38] includes the distribution of a passively impersonal turnover with the subject of action, expressed by a combination of the preposition u with the name in the genitive pad. units numbers: I brought water , I had a spinning wheel on the stove, laid out on her desk with notebooks , etc. For dialects of northwestern localization, the loss of the final communion was characteristic: people had already collected , spilled milk , broke the cup and etc. ^[32]

• A sentence with predicative participles .

Proposal schemes with predicative participles : that train is dead , apples are already ripe , all crops are withered , etc. ^{[27] [32]} In these schemes, with the help of perfect participles, formed mainly from intransitive verbs, the state of the object caused by the preceding action, as a rule, is the same thing: in the past (the train was gone ), at the time of speech (the train is gone , the train is gone ) and in the future (the train will be gone ). There may be cases of the formation of adverbs from transitional verbs in which the state of an object is expressed that is caused by the previous action of another object: you ’ll be happily built , the store will be closed , etc. ^{[~ 4] The} participial forms appear in sentences as functions of the predicate with the subject (the cat is put on - he’s sleeping ), but schemes like: where else is covered with snow, and where are growing ; yeah, tired of lying , etc. ^[39]

The use of participle as a function of the predicate: the train of the ears is included in the characteristic of the western dialect zone ^[6] . Most often, these participial forms are found in Western Central Russian dialects; in the remaining dialects of the dialect zone, their use is mainly lexically limited ^[40] .

Verb sentence

Structural schemes of sentences with the verb to be combined with the infinitive of the significant verb: to go rain, to go back again tomorrow , means to happen , etc., in which the meaning of obligation, inevitability, possibility is conveyed ^[27] .Sentences with the verb being preserved in the literary language until the 18th century are found in dialects of the northwest ( Pskov and Novgorod regions ) and southwest ( Bryansk and Oryol regions ) of Russian dialects of early formation ^[41] .

Predictive adverbial sentence

Структурные схемы предложений с предикативными наречиями ( на́до , ну́жно , ви́дно , слы́шно ) в сочетании с существительным в именительном или винительным пад.: нам её саму́ / она́ сама́ на́до , ребя́т / ребя́та издалека́ бы́ло слы́шно и т. п. Предложения с существительными или местоимениями в форме именительного пад. при предикативных наречиях ( он на́до , ло́жка на́до ) наряду с существительными или местоимениями в форме винительного пад. ( его на́до , ло́жку на́до ) распространены в северной диалектной зоне и в ряде западных южнорусских говоров , в остальных говорах отмечаются только формы типа его на́до , ло́жку на́до . Предложение с предикативными наречиями с существительным в именительном пад. в литературном языке употреблялись до XVIII века , с существительными в винительном пад. сохранились до настоящего времени в разговорном стиле (вместо них шире употребляются конструкции с краткими прилагательными типа ло́жка нужна́ ( ло́жку на́до ), река́ видна́ ( ре́ку ви́дно ), кри́ки бы́ли слышны́ ( кри́ки бы́ло слы́шно ) и т. п.) ^[42] .

Предложение типа есть у нас ржи

Кроме выражения во всех русских говорах и в литературном языке в структурной схеме предложения, состоящей из существительного в родительном пад. и глагола в форме 3-го лица ед. числа, признака, связанного главным образом с количеством (достаточность, недостаточность, изменение количества) ( нам са́хара хва́тит ), в части говоров в этой же схеме могут быть выражены признаки, не связанные с количеством (наличие, появление, обнаружение, сохранение, движение и др.): есть у нас ржи, есть и пшена́ ; у нас зверья́ ста́ло ; е́здило тут вся́кого наро́ду ; бы́ло у меня́ сынове́й и т. п. ^[43] Чаще всего такие схемы предложения строятся с глаголами быть , быва́ть , существительные в них могут выступать в форме ед. числа (называющие предметы, которые могут быть сосчитаны или измерены, имеющие значение вещественное, собирательное или абстрактное) и в форме мн. числа. Данные схемы предложения распространены в говорах северного наречия и в западных среднерусских говорах . В характеристику ареала II пучка северной диалектной зоны включено распространение формы родительного пад. имени при главном члене, являющемся спрягаемой формой глагола: есть у нас таки́х пе́сен ^[9] . Помимо существительных со значениями предметов, которые могут быть сосчитаны или измерены, в севернорусских говорах встречаются также существительные, обозначающие неделимые предметы: а отца́-то у тебя́ есть? есть там моего́ телка́? Предложения с существительным в родительном пад. и глаголом в форме 3-го лица, выражающим понятия, связанные не только с количеством, были характерны для русского литературного языка до начала XIX века ^[44] .

Предложение с формой глагола есть

• Употребление словоформы есть ( е ) в составе простых предложений без спрягаемого глагола — в двусоставных предложениях со сказуемым, выраженным существительным, прилагательным, местоимением, причастием, деепричастием, именным сочетанием, и в односоставных предложениях с главным членом, выраженным причастием и наречием: его́ жена́ есть секретарём , они́ бога́тые есть , дак ваш муж жив есть? це́рковь здесь сло́мана есть , а оте́ц-то его́вый есть из-под Костромы́ , вода́ на воды́ дом е , молока́ есть дано́ , у нас здесь краси́во есть и т. п. Безглагольные предложения со словоформой есть встречаются в говорах северо-западной диалектной зоны , относительно часто такие схемы предложений встречаются в говорах Прионежья Ленинградской области на границе с Карелией и в говорах Псковской области на границе с Эстонией и Латвией , возможно, данное явление в этих говорах поддерживается влиянием подобных конструкций в прибалтийско-финских и балтийских языках .
• Употребление словоформы есть в составе простых предложений с глаголом прошедшего времени, восходящее к древнерусскому перфекту: там всего́ есть наросло́ , а также в составе простых предложений с глаголом настоящего-будущего времени, возможно, развившееся по аналогии с безглагольными предложениями: так-то молчи́т всё бо́ле есть ; а пото́м у тебя́ сын е пойдёт учи́ться ; мо́же, е́сте не пу́стят и т. п. Предложения с глаголом прошедшего времени отмечаются в некоторых говорах северной диалектной зоны, предложения с глаголом настоящего-будущего времени известны в тех же говорах, в которых словоформы есть ( е ) употребляются в составе предложений без спрягаемого глагола. Предложения со словоформой есть тождественны по значению предложениям той же структуры без формы есть ^{[27] [45]} .

Частицы

• Употребление в предложениях без вопросительных местоимений или наречий вопросительных частиц ти , чи , неизвестных литературному языку и другим говорам: ти ба́чила его́? хлеб чи на́до? и т. п., также ти , чи могут употребляться как разделительные союзы: прода́л бы ти быка́, ти тёлку ; чи хо́чешь, чи не хо́чешь, а ро́бить на́до и т. п. Известные древнерусскому языку , частица и союз ти является элементом белорусского языка , частица и союз чи — украинского языка ^[46] . Употребление частицы ти как вопросительной является характерной чертой Западной группы говоров ^[11] , а употребление чи — чертой оскольских говоров в составе переходных межзональных говоров Б южного наречия ^[23] .

• Употребление в ряде говоров со своими локальными особенностями или отсутствие, известной в литературном языке частицы то , применяемой для выделения отдельных слов ^{[~ 5] [48]} . В соответствии частице то литературного языка в говорах северо-восточной локализации могут употребляться происходящие от форм указательного местоимения тътъ частицы от , та , то , ту , те , ти , ты ^{[27] [47]} . Данные постпозитивные частицы в ед. числе именительного пад. различаются по родам: дом-от , гнездо́-то , стена́-та ; в ед. числе винительного пад. wives рода употребляется частица ту : стену́-ту ; во мн. числе именительного пад. частицы по родам не различаются: дома́-те , гнёзда-те , сте́ны-те (в ряде говоров вместо частицы те употребляются частицы ты и ти ); в остальных косвенных падежах ед. и мн. числа обычно употребляется частица то ^[49] . Наличие согласуемых постпозитивных частиц входит в характеристику северного наречия на основе многочленных соответственных явлений ^[50] (в говорах Ладого-Тихвинской группы во мн. числе выступает частица ты ^[51] ). Также употребление согласуемых постпозитивных частиц является характерной чертой Владимирско-Поволжской группы говоров ^[52] . Как в севернорусских, так и во владимирско-поволжских говорах, распространение согласуемых частиц в западных частях их территорий становится нерегулярным, сменяясь обобщённой частицей то . Для некоторых среднерусских и восточных южнорусских говоров характерно стремление к созвучию гласных в окончании существительного и частицы, не зависящее от его рода, числа и падежа: в и́збу-ту , са́хару-ту ; без со́ли-ти , на печи́-ты и т. п. Для западных среднерусских говоров , среднерусских говоров в районе Москвы и центральных южнорусских говоров характерно употребление обобщённой частицы то . Говорам, распространённым в русско-белорусском и русско-украинском пограничье, частица то или другие усилительно-выделительные постпозитивные частицы неизвестны ^{[53] [54]} .
• Наряду с известными литературному языку и всем говорам предложений с сочетаниями отрицательной частицы не с отрицательными местоимениями и наречиями ( никто́ не знал ), в ряде говоров распространены предложения без отрицательной частицы не : никто́ знал , ничто́ ему́ и ска́зано , никуды́ меня́ возьму́т и т. п. Отрицательные предложения без частицы не , представляющие собой архаичное явление, известное в памятниках письменности с древних времён до XVIII века , сохранились в говорах северной диалектной зоны ^[49] .

Сложное предложение

В строении схем сложных предложений число различий между диалектами русского языка невелико, большинство явлений синтаксиса сложного предложения — общее для всех говоров, в то же время отличия диалектного языка и просторечия от литературной разговорной речи значительны.

Явления, общие для всех диалектов

Среди явлений, общих для всех диалектов и отсутствующих в разговорной речи литературного языка, отмечаются:

• Наличие сложных предложений с союзом потому́ : а но́не-то, мо́жет, до́ма коро́вы, потому́ дождь идёт и т. п. ^[43]
• Наличие сложных предложений, начинающихся придаточным определительным с относительным словом како́й , кото́рый : каки́е с насе́дкою, так э́нти ди́кие и т. п. ^[43]
• Наличие сложных предложений с сочетанием признаков сочинительных и подчинительных конструкций: из како́го до́ма брат вы́шел, и тако́й же мы постро́или и т. п.
• Менее дифференцированное, чем в литературном языке, употребление подчинительных союзов, дополнительная функция союза как — условная функция ( ты пое́дешь на пра́здник? — как ти́хо, а ве́тер — дак ни за что ), причинная функция ( немно́го на́до наро́ду, как уже на́брано ), причинная функция союза что ( ему на́до ходи́ть, да вот не пуска́ю, что гря́зно ) ^[55] .

Различия в составе союзов

Состав сочинительных и подчинительных союзов, который можно отнести также и к лексическим явлениям, отмечается в русских говорах следующими диалектными различиями:

• Употребление условного союза бу́де ( бу́де отцу́, да ма́тери женихо́вым лю́ба де́вка, дак не спра́шивают жениха́ ), встречающегося в говорах севернорусского наречия ^[56] .
• Употребление условного союза лели́ ( ели́ , лель ) ( лели́ ты коро́ву не ку́пишь, я с тобо́й жить не бу́ду ), встречающегося в некоторых говорах южнорусского наречия .

• Употребление условного союза ко́ли , распространённого в севернорусских говорах ^{[57] [58]} .
• Употребление условного союза е́жели ( е́жли ), распространённого в говорах южнорусского наречия ^[57] .
• Употребление разделительного союза бу́де (бу́де затопля́ть печь, бу́де ра́но), известного в некоторых севернорусских говорах ^[56] .
• Употребление разделительного союза ни , нись ( несь ) ( ни домо́й-то идти́, ни не ходи́ть ; несь де́лает она́, несь не де́лает — не поймёшь ), распространённого в ряде говоров севернорусского наречия.
• Употребление разделительного союза и́но ( ни́но ) ( ни́но она́ на свеко́льник, ни́но к тебе́ шла да́ве ; и́но ва́ша соба́ка га́вкает, и́но не ), известного в некоторых южнорусских говорах.
• Употребление разделительных союзов ти , чи ( прода́л бы ти быка́, ти тёлку ; чи хо́чешь, чи не хо́чешь, а ро́бить на́до и т. п.), распространённых в говорах районов, пограничных с Белоруссией и Украиной ^[59] .
• Употребление разделительного союза а́ли в южнорусских и среднерусских говорах ^[57] .
• Употребление разделительного союза ли в севернорусских говорах ^[57] .

Различия в частоте употребления союзов и союзных слов

Ряд союзов и союзных слов, широко распространённых на всей территории русского диалектного языка, различаются по частоте их употребления в тех или иных говорах, к их числу относятся:

• Употребление союзных слов кото́рый и како́й , в севернорусских говорах чаще встречается слово кото́рый , в южнорусских — како́й .
• Употребление временных союзов как и когда́ , в севернорусских говорах чаще встречается союз как ( э́ту ико́ну в монастыри́ купи́ла, как наруша́лся монасты́рь ), в южнорусских — когда́ .
• Употребление соединительных и противительных союзов да , и , а , в севернорусских говорах чаще встречается союз да ( пря́лка-то есть, да но́не не пряду́ ), в южнорусских — и и а ^[60] . В характеристику северной диалектной зоны входит явление распространения конструкций с повторяющимся словом да при однородных членах предложения: прополо́ли карто́шку да, све́клу да, лук да ^[9] .

Служебное слово дак

Употребление служебного слова дак ( дык , дък ), заключающего собой сложное предложение: кры́шу крыть на́до, бежи́т дак ; пото́м гребём грабля́ми, подсо́хнет дак ^[57] . Чаще всего заключительное слово дак выражает причинные отношения. Помимо функции особого служебного форманта слово дак также может выступать в роли союза или усилительно-выделительной частицы. Служебное слово дак , широко распространённое в говорах севернорусского наречия, является новообразованием, возникшим, возможно, под влиянием тюркских или финно-угорских языков ^[60] .

Синтаксический строй современных диалектов русского языка постепенно разрушается под влиянием как литературного языка (обучение в школе, печатные издания, телевидение и др.), так и в процессе взаимодействия диалектов друг с другом, с сильным влиянием тех диалектов, в которых употребляются общерусские синтаксические элементы: сужается территория распространения диалектных синтаксических конструкций, снижается частота их употребления, происходит вытеснение диалектных конструкций конструкциями литературного языка. В отличие от других языковых уровней русских диалектов ( фонетики , морфологии , лексики ), черты которых также со временем исчезают, диалектные особенности синтаксиса утрачиваются несколько быстрее.

Примером постепенного разрушения диалектных синтаксических элементов может служить конструкция с предлогом для ( пошёл для ржи ), отмечаемая диалектологами в начале XX века в севернорусских и восточных среднерусских говорах , которая выражала широкий круг значений, включая сложность какого-либо приобретения. Первым изменением на стадии происходившего на протяжении XX века разрушения конструкции, зафиксированным диалектологами, был процесс десемантизации словосочетаний с для , сближение со значением предлога насчёт , появление случаев совместного употребления предлогов в одном словосочетании ( пошёл насчёт для ржи ). В дальнейшем фиксировались утрата специфического значения и сведение его к объектно-целевому значению. В конечном итоге словосочетание с для постепенно вытеснялось другими конструкциями ( пошёл по рожь , пошёл за ро́жью ) и, вероятно, исчезло окончательно.

При наличии общей тенденции к утрате диалектных особенностей, характер этого процесса неодинаков как для разных говоров, так и для разных синтаксических конструкций. Особенности в одних говорах могут разрушаться быстрее, чем те же особенности в других говорах, одни синтаксические конструкции могут быть более устойчивыми, чем другие ^[61] .

• Диалекты русского языка

Comments

Sources

1. Кузнецов П. С. К вопросу о сказуемости употребления причастий и деепричастий в русских говорах // Материалы и исследования по русской диалектологии / Отв. ed. С. П. Обнорский и др.. — М. , 1949. — Т. 3. — С. 59—83.
2. Кузьмина И. Б., Немченко Е. В. К вопросу о значении данных диалектологических атласов для изучения синтаксиса в диахроническом аспекте (на материале русского языка) // Общеславянский лингвистический атлас. Материалы и исследования. 1976 / Отв. ed. Р. И. Аванесов . — М. , 1978. — С. 25—38.
3. Трубинский В. И. Очерки русского диалектного синтаксиса. — Л. , 1984.
4. Бромлей С. В., Булатова Л. Н., Захарова К. Ф. и др. Русская диалектология / Под ред. Л. Л. Касаткина . - 2nd ed., Revised. — М. : Просвещение , 1989. — ISBN 5-09-000870-1 .
5. Кузьмина И. Б. Синтаксис русских говоров в лингвогеографическом аспекте. - M. , 1993.
6. Касаткин Л. Л. Русские диалекты. Диалектный язык // Русские. Монография Института этнологии и антропологии РАН. — М. : Наука, 1999. (Проверено 28 января 2012)
7. Захарова К. Ф. , Орлова В. Г. Диалектное членение русского языка. - 2nd ed. — М. : Едиториал УРСС, 2004. — ISBN 5-354-00917-0 .
8. Диалектологический атлас русского языка. Центр Европейской части России . Выпуск III: Синтаксис. Лексика. Комментарии к картам. Справочный аппарат / Под ред. О. Н. Мораховской. — М. : Наука , 1996.
9. Диалектологический атлас русского языка. Центр Европейской части России . Выпуск III: Карты (часть 1). Лексика. — М. : Наука , 1997.
10. Диалектологический атлас русского языка. Центр Европейской части России . Выпуск III: Карты (часть 2). Синтаксис. Лексика. — М. : Наука , 2005.
11. Mochalova T. I. Russian dialectology. Teaching aid . - Feder. Education Agency, Moscow State University N.P. Ogareva, 2008. (Retrieved January 28, 2012)